Unknown - 7f4e8b64-5b06-4464-8069-7c0694bf4f77 out

— Конечно, — согласился он, поставил подшивку на место и перебросил свою сумку через плечо. — Пошли?

Я кивнул. Том посмотрел на меня и вдруг улыбнулся, склонив голову набок и зажмурив один глаз. Я фыркнул и сделал вид, что хочу ударить его в живот, он, смеясь, уклонился.

А потом я забрал свои книги, и мы ушли.

Глава 28

Холода становились все сильнее — первого ноября уже выпал снег, на месяц раньше, чем обычно. Лужайка перед входом в школу напоминала побитую молью шубу, покрытую белыми пятнами там, где черный жесткий мех проели до основания. Просыпаться утром было все труднее, а безвкусная жженая бурда, которую давали за завтраком под видом кофе, ничуть не помогала. Вдобавок у меня кончились сигареты, а до следующего похода в Хогсмид оставалась еще целая неделя. Жизнь казалась мрачной, все раздражало.

Вечером в субботу накануне похода в Хогсмид мы сидели в подсобке кабинета ЗОТИ. С недавних пор Том уходил сюда ночевать. Мне он объяснил, что здесь у него не так болит голова от чужих мыслей — к счастью, красношапочники и гриндилоу не имеют привычки думать. Остальные считали, что Тому просто хочется иметь пускай и не совсем настоящее, зато собственное жилье.

Он где-то задерживался, и мы уже успели отпереть дверь подсобки и растопить печку. Здесь было куда уютнее, чем в нашей просторной спальне. Маленькое окно вздрагивало от порывов ветра, через приоткрытую створку внутрь просачивался холодный воздух. Печка раскалилась так, что к ней нельзя было прикоснуться. Внизу, за железной дверцей, пеклись в золе картофелины. На подоконнике ярко горела лампа под зеленым абажуром, освещая раскладушку, застеленную тонким серым одеялом, аккуратно сложенные полотенце, мыло, зубную щетку, стопку учебников на полу.

Эйвери в отсутствие хозяина развалился на раскладушке и дремал в тепле. Розье, надев на руку толстую стеганую рукавицу, приоткрыл дверцу печки и, морщась от жара, переворачивал кочергой картофелины. Из печки вылетел сноп искр; несколько угольков отскочило на пол и погасло.

Я, зевая, подумал, что идиллию портят только странные существа, глазеющие на нас из всех углов. В полумраке за пределами круга света от лампы поблескивали зрачки кикиморы — вцепившись в прутья клетки тонкими костлявыми пальцами, она неотрывно следила за нами немигающим взглядом и что-то бормотала себе под нос. Гриндилоу кувыркался в аквариуме, то всплывая к поверхности, то переворачиваясь и уходя в глубину. В ящике стола возился и тарахтел боггарт. Желто-зеленый каппа, похожий на уродливого младенца с перепонками между пальцев, и костлявый, смахивавший на корягу "Джек-с-фонарем" равнодушно взирали друг на друга из соседних стеклянных емкостей. В дальнем углу зловеще светились глаза оборотня-чучела.

Розье словно прочел мои мысли.

— Как он тут спит, интересно? Я бы, наверное, глаз не смог сомкнуть. Взять хоть эту красотку... Ай!

Кикиморе не понравилось, что он стучит пальцем по ее клетке, и она резко прыгнула вперед. Внушительного размера зубы клацнули по железу, Колин едва успел отдернуть руку. Кикимора взвыла, тряся решетку.

— Не трогай их, — сказал Флинт, переворачивая страницу книги.

Каппа из своего аквариума глядел на нас, приоткрыв рот. Его щелевидные ноздри едва заметно вздрагивали. Но вспомнив, что за стеклом мы недоступны, он потерял к нам интерес и стал ковыряться в своей миске. Вытащил оттуда что-то, подозрительно похожее на кишки, ополоснул в стоячей воде, налитой в прикопанное в гравий корытце, и впился зубами. Кикимора следила за ним с завистью.

Один только красношапочник спал, зарывшись в мох и прикрывшись своим колпачком.

— Я бы тут точно свихнулся, — повторил Розье.

За стеной хлопнула дверь, я машинально вздрогнул. Пламя в печи, видимое сквозь щель заслонки, загудело и взвилось вверх от сквозняка. Дверь, которая вела в подсобку из класса, открылась, и вошел Том.

При его появлении живность в клетках заволновалась. Гриндилоу серебристой полоской нырнул на самое дно аквариума и мгновенно зарылся в ил — только мутное облачко взлетело. Каппа плюхнулся в свое "озерцо" и притаился там, высунув нос наружу. Джек-с-фонарем притворился сломанной веткой. Кикимора отпрянула от решетки, но не стала уходить далеко — села рядом, обтянув какой-то тряпкой худые колени. Даже боггарт в столе затих.

— Здорово они тебя боятся, — изумленно сказал Флинт, поднимая голову от книги. — Чем ты их так запугал?

— Ничем. Представь себе, я не делаю им ничего плохого. Не кричу, не морю голодом. А они почему-то при виде меня так и норовят забиться по углам. Зато слушаются.