Пролог

В том, что Витус сумел разобраться с назначением Перстня нет ничего удивительного – профессионал всегда поймет другого профессионала, работающего в той же области. Ну-у… к примеру, если бы в руки Петера Генлайна, из Нюрнберга, который сделал первые карманные часы еще в начале XVI века, попали современные механические, или кварцевые, он несомненно разобрался бы с их механикой, и так же несомненно понял, что они сделаны не здесь и не сейчас . Сумел бы он разобраться с электронными? – это вопрос. С начинкой, разумеется, нет – слишком велик технологический разрыв, а с внешним интерфейсом – с тем, ЧТО они показывают – наверняка. И наверняка, это не потребовало бы очень много времени. Так и Витус, тщательно изучив Перстень, понял для чего он предназначен, а заодно пришел к выводу, что сделан он не Сете, а если и на Сете, то не людьми, а если и людьми, то не теми, которые сейчас населяют планету.

В нынешнее время сделать такой Перстень было невозможно. И вот почему. В артефактостроении одинаково важны обе части – и магическая составляющая и структура , внедренная в материальный носитель плетения. А при имеющемся уровне развития технологий на Сете, создать структуру, подобную той, которая была реализована в Перстне, было невозможно. Для наглядности опять же воспользуемся примером гениального средневекового часовщика, которому попал в руки экземпляр современных механических часов, каких-нибудь "Timberland", или "Tissot", или еще каких. Так вот, покопавшись внутри этих замечательных приборов, вышеупомянутый Петер Генлайн, пришел бы к несомненному выводу, что при современном ему уровне развития машиностроения и материаловедения создать детали и детальки, которые он увидел, вскрыв корпус, невозможно. Про миниатюрные подшипники и всякие хитрые сплавы он смог бы понять только то, что он не представляет, как и из чего они сделаны. Да что там подшипники – в его время невозможно было создать даже обычные зубчатые колеса, обработанные так же тщательно, как те, которые открылись его взгляду.

Вот и Витус пришел к аналогичному выводу относительно Перстня. И если продолжить сравнение с часами, то как Петер Генлайн сумел бы разобраться, как завести исправные часы, так и Витус сумел зарядить разряженный Перстень, приведя его в боевое состояние. Разобравшись с назначением могущественного артефакта, попавшего к нему в руки, Витус, кто бы сомневался, загорелся страстным желанием испытать его по-взрослому. А для этого был только один путь – одеть Перстень и пройти через хорошо сконструированное и, соответственно – хорошо заряженное охранное плетение. Однако, проводить испытание на себе любимом он не собирался. Когда человеку живется хорошо, или, по крайней мере – неплохо, он к развлечениям, связанным с реальным риском для жизни, не склонен. Если он, конечно, не адреналиновый наркоман, а Витус наркоманом не был. И тут такой случай! – удача сама шла к нему в руки.

– Так вот, – продолжил Витус, – я сейчас за него возьмусь, к ночи будет готов… я думаю. Можно будет попробовать. – На самом деле Перстень был исправен и заряжен под самую горловину бензобака, а маг собирался за оставшееся время подготовить еще один артефакт с совершенно другим функционалом, но Гистасу знать, с каким именно, не полагалось. – Но… – маг внимательно взглянул на Змея, – без гарантии. Сам понимаешь – это будет испытание артефакта. Так что, если твой человек сгорит, – маг развел руками, – без обид.

– Какие обиды? – усмехнулся Гистас. – Некому обижаться будет. Я сам пойду.

– Почему? – Удивился Витус. – Нет специалистов? – Гистас только покачал головой, подтверждая, что мол – нету. – А раньше были… – с ноткой ностальгии, удивившей его самого, продолжил маг. – Но, в любом случае, тебе виднее.

… вот и чудесно… меньше будет проблем… если что…

Змей покривил душой. В Сером Цехе нашлась бы пара-тройка профессионалов, способных в одиночку нейтрализовать восемь бездоспешных охранников и четверых горных волкодавов, однако Гистас хотел все сделать сам. Хотел и все! Правда в этом эмоциональном и, на первый взгляд – безрассудном, желании была рациональная составляющая. Эта самая пара-тройка профессионалов именно что – была способна, но с другой стороны, с той же долей вероятности – была не способна. Каждый их них вполне мог не оправдать "оказанное ему, высокое доверие". И что тогда оставалось Гистасу? Наблюдать из-за огненной стены, как гибнет последний шанс на спасение Джулии, не имея ни малейшей возможности повлиять на ход событий? Нет уж – лучше он сам. Если все получится – спасет Джулию. Не получится – ему уже будет все равно. Жалел Змей только о том, что если он не добудет "Пирамиду Света", встретится за последней чертой им не удасться. В том, что девочка уйдет наверх – к Свету, Змей не сомневался ни мгновения, как не сомневался и на свой счет. Никаких иллюзий Гистас не питал, знал, что путь у него один – во Тьму. Однако ничего этого он говорить Витусу, разумеется, не стал. Сказал другое: