Игорь Олен - Лоскутная философия. Идефикции

Достаточно. М разводит Милосских, Ж в ответ – Виллендорфских 2 2 Виллендорфская Венера, статуэтка 26 тысячелетия до Р. Х., хтоническая богиня, женщина круглых форм. дев, нужных Богу и раю, а не мужским сюжетам.

88.

Так как мораль – свод правил, то нудит видеть, лишь чтó позволит. Вывод: моральный мир – неполный, он только часть вселенной. Много в моральный мир не вошло: в нём даже любовь моральна, – стало быть, неполна . И вправду, разве полна любовь с нравственным «добрым» некто, ведь в этом случае отсеклось запретное, что сочлось безнравственным. А его что, грех любить? Нет, не грех, но в пользу. Далее спросим: может неполная, ограниченная любовь-соитие сеять полную безграничную жизнь? Не может.

Вот потому-то мы умираем. Эрос, суммируем, ключ не только к целостной жизни, но также к Жизни как таковой. Фильтр в эросе, вроде этики, возбранил бессмертие. Имморальность же – гид в безбрежность мер и возможностей.

89.

В книге – нудные, скрупулёзные, в русле странных задач наррации с препирательствами с самим собой, с миром, с обществом, также с Богом, с Кем я, наверное, разбираюсь с юности и теперь достиг вех критичных. Кой прок в словах, твердят, в самоедстве? что спорить с Богом? надо быть цельным, надо в реальность-де; человек ведь творец, ура! нужно действовать! скажем, в книге пиарить кошко-корм «Вискас», тени от «Avon» либо идеи: Рассела, церкви, Трампа, едросов.

Проще, конечно, взяв свечку в храме, яро креститься, веруя не в Христа, – в себя, хорошего. Проще, жуля в политике и ловча в экономике, прилагая к ней тайный свой интерес, орать, что, мол, рьяно служишь «народу», кой всегда только фон, органика в твой розарий, если уж честно. Проще, стеная: «Пусть я умру, народ, но Россия вечна!», – знать, что умрёшь-таки в неком частном комфортном лондоне (а не в общей мгле), заработанном ловким промыслом.

Я иной, зритель сгинувших пéрмей 3 3 Пермский период (пермь) – последний геологический период палеозойской эры. , мемфисских стел, драконов и аргонавтов. Вот что я знаю: Богу плевать на нас. Он не с теми, кто созидает мир от корысти. Он всё разрушит. Он ждёт в пустыне всех нас заблудших. Боже, помилуй!

90.

Понял, как истина возникает. Промельком. Без того чтоб корпеть над ней в философских трудах и в диспутах. Включишь радио, там фрагмент из романа, – не Достоевского и Толстого с их геморроями, а кисель про Рэмси, главного менеджера, кто девушек-продавщиц «не щиплет, в отличие от поганца Джека»…

Вот ведь задача! В чём её цели? Отповедь щупать девушек? Или девушкам нужно, дабы их щупали? Здесь, скорей, идеал предстал – грёзы девьей моральной «чистой любви», решившей, будто мужчина, чтоб щупать девушек, должен брать их в жёны.

91.

Мы живём так, как мыслим. Если воюем и убиваем, лжём, подличаем – то мыслим войну, смерть, подлости больше, чем остальное. Рознь – в сущности человека, в мыслях его, в воззрениях, в утверждении зла с добром. Человек есть лицо войны, её форма и претворенье.

92.

Что меня манит странное? Взять «добро» или «зло». Что «зло-добро»? Я видел их? Нет, не видел их, пусть их видели все. На шоу, несть им числа, и в буднях с пеной у рта доказывают «добро» своё и готовы внушать его оппонентам (ясно что «злым») насилием (см. «добро с кулаками»). Ишь ты, запал какой! Для чего битвы с призраком? Ведь сказала патристика, что «зла» нет как сущности. «Зло» не есть самосуще – вот лейтмотив её. «Зло» – нехватка меры «добра», указано.

Но его, кстати, тоже нет; есть выдумки. Бог, источник патристики, чтó сказал: что на свете всё « хорошо » (Быт. 1, 31); Бог запретил знать «зло» и «добро» вообще.

Их нет. Совсем. Ни «зла», ни «добра». Есть данность. И поразительно, что, забыв её, люди бьются за домыслы относительно «зла» с «добром» и за их наличие.

93.

Мир гниёт и в нём нет надежд. Мир пора отрицать. Ницшеанства мало! Нам коренной, титанический слом бы! Гуннов каких-нибудь и вандалов! Нам коренную Россию бы!.. Недоделали. В результате – вещное счастье, будь оно проклято… Может, чушь всё: Русь, мессианство? Может, важнейшее – сикль библейский? Рубль, йена, доллар?

94.

Наша особость. Мы вовне всех. Мы так живём, точно видели истину и ничто вокруг нам уже не в пример. Мы истину – видели? Где? в Евангельи? Много там о любви, прощении и незлобии. Но ведь мир-то иной. Иное всё. Как нам жить, чтоб и Богу польстить, и миру, если Бог « не от мира »? Мы частью душ в раю остались; значит, судить должны от райского. Но нельзя судить: Бог изгнал прародителей за суд истины познаванием «зла»/«добра». Христос велел не судить опять-таки… Он велеть-то велел – да сгинул.