ЛибКат » Книги » Проза » Юмористическая проза

Илья Ильф: Двенадцать стульев - русский и английский параллельные тексты

Здесь есть возможность читать онлайн «Илья Ильф: Двенадцать стульев - русский и английский параллельные тексты» — ознакомительный отрывок электронной книги совершенно бесплатно, а после прочтения отрывка купить полную версию. В некоторых случаях присутствует краткое содержание. категория: Юмористическая проза / на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале. Библиотека «Либ Кат» — LibCat.ru создана для любителей полистать хорошую книжку и предлагает широкий выбор жанров:

любовные романы фантастика и фэнтези приключения детективы и триллеры эротика документальные научные юмористические анекдоты о бизнесе проза детские сказки о религиии новинки православные старинные про компьютеры программирование на английском домоводство поэзия

Выбрав категорию по душе Вы сможете найти действительно стоящие книги и насладиться погружением в мир воображения, прочувствовать переживания героев или узнать для себя что-то новое, совершить внутреннее открытие. Подробная информация для ознакомления по текущему запросу представлена ниже:

Название:
Двенадцать стульев - русский и английский параллельные тексты
Автор:
Илья Арнольдович Ильф
Жанр:
Юмористическая проза / на русском языке
Язык:
Русский
Рейтинг книги:
3 / 5
Избранное:
Добавить книгу в избранное
Ваша оценка:
- 60
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

Описание
Другие книги автора
Правообладателям
Похожие книги

Двенадцать стульев - русский и английский параллельные тексты: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Двенадцать стульев - русский и английский параллельные тексты»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

В романе «Двенадцать стульев» авторы показывают пошлый мирок обывателей и хапуг, которых легко обманывает «великий комбинатор», ловкий жулик и авантюрист Остап Бендер.

Илья Ильф: другие книги автора

Кто написал Двенадцать стульев - русский и английский параллельные тексты? Узнайте фамилию, как зовут автора книги и список всех его произведений по сериям.

Уважаемые правообладатели!

Эта книга опубликована на нашем сайте на правах партнёрской программы ЛитРес (litres.ru) и содержит только ознакомительный отрывок. Если Вы против её размещения, пожалуйста, направьте Вашу жалобу на info@libcat.ru или заполните форму обратной связи.

Двенадцать стульев - русский и английский параллельные тексты — читать онлайн ознакомительный отрывок

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Двенадцать стульев - русский и английский параллельные тексты», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

At the sight of his business rivals, Bezenchuk waved his hand in despair and called after Vorobyaninov in a whisper:	При виде своих коммерческих врагов Безенчук отчаянно махнул рукой, остановился и зашептал вслед Воробьянинову:
"I'll make it thirty-two roubles."	- Уступлю за тридцать два рублика.
Ippolit Matveyevich frowned and increased his pace.	Ипполит Матвеевич поморщился и ускорил шаг.
"You can have credit," added Bezenchuk.	- Можно в кредит, - добавил Безенчук.
The three owners of the Nymph said nothing.	Трое же владельцев "Нимфы" ничего не говорили.
They sped after Vorobyaninov in silence, continually doffing their caps and bowing as they went.	Они молча устремились вслед за Воробьяниновым, беспрерывно снимая на ходу картузы и вежливо кланяясь.
Highly annoyed by the stupid attentions of the undertakers, Ippolit Matveyevich ran up the steps of the porch more quickly than usual, irritably wiped his boots free of mud on one of the steps and, feeling strong pangs of hunger, went into the hallway.	Рассерженный вконец глупыми приставаниями гробовщиков, Ипполит Матвеевич быстрее обыкновенного взбежал на крыльцо, раздраженно соскреб о ступеньку грязь с сапог и, испытывая сильнейшие приступы аппетита, вошел в сени.
He was met by Father Theodore, priest of the Church of St. Frol and St. Laurence, who had just come out of the inner room and was looking hot and bothered.	Навстречу ему из комнаты вышел священник церкви Фрола и Лавра отец Федор, пышущий жаром.
Holding up his cassock in his right hand, Father Theodore hurried past towards the door, ignoring Ippolit Matveyevich.	Подобрав правой рукой рясу и не замечая Ипполита Матвеевича, отец Федор пронесся к выходу.
It was then that Vorobyaninov noticed the extra cleanliness and the unsightly disorder of the sparse furniture, and felt a tickling sensation in his nose from the strong smell of medicine.	Тут Ипполит Матвеевич заметил излишнюю чистоту, новый, режущий глаза беспорядок в расстановке немногочисленной мебели и ощутил щекотание в носу, происшедшее от сильного лекарственного запаха.
In the outer room Ippolit Matveyevich was met by his neighbour, Mrs. Kuznetsov, the agronomist.	В первой комнате Ипполита Матвеевича встретила соседка, жена агронома мадам Кузнецова.
She spoke in a whisper, moving her hand about.	Она зашипела и замахала руками:
"She's worse. She's just made her confession.	- Ей хуже, она только что исповедовалась.
Don't make a noise with your boots."	Не стучите сапогами.
"I'm not," said Ippolit Matveyevich meekly. "What's happened?"	- Я не стучу, - покорно ответил Ипполит Матвеевич. - Что же случилось?
Mrs. Kuznetsov sucked in her lips and pointed to the door of the inner room:	Мадам Кузнецова подобрала губы и показала рукой на дверь второй комнаты.
"Very severe heart attack."	- Сильнейший сердечный припадок.
Then, clearly repeating what she had heard, added:	И, повторяя явно чужие слова, понравившиеся ей своей значительностью, добавила:
"The possibility of her not recovering should not be discounted.	- Не исключена возможность смертельного исхода.
I've been on my feet all day.	Я сегодня весь день на ногах.

I came this morning to borrow the mincer and saw the door was open. There was no one in the kitchen and no one in this room either. So I thought Claudia Ivanovna had gone to buy flour to make some Easter cake. She'd been going to for some time.	Прихожу утром за мясорубкой, смотрю - дверь открыта, в кухне никого, в этой комнате тоже, ну, я думала, что Клавдия Ивановна пошла за мукой для куличей, она давеча собиралась.
You know what flour is like nowadays. If you don't buy it beforehand . . ."	Мука теперь, сами знаете, если не купишь заранее...
Mrs. Kuznetsov would have gone on for a long time describing the flour and the high price of it and how she found Claudia Ivanovna lying by the tiled stove completely unconscious, had not a groan from the next room impinged painfully on Ippolit Matveyevich's ear.	Мадам Кузнецова долго бы еще рассказывала про муку, про дороговизну и про то, как она нашла Клавдию Ивановну лежащей у изразцовой печки в совершенно мертвенном состоянии, но стон, раздавшийся из соседней комнаты, больно поразил слух Ипполита Матвеевича.
He quickly crossed himself with a somewhat feelingless hand and entered his mother-in-law's room.	Он быстро перекрестился слегка онемевшей рукой и прошел в комнату тещи.
CHAPTER TWO	Глава II
MADAME PETUKHOV'S DEMISE	Кончина мадам Петуховой
Claudia Ivanovna lay on her back with one arm under her head.	Клавдия Ивановна лежала на спине, подсунув одну руку под голову.
She was wearing a bright apricot-coloured cap of the type that used to be in fashion when ladies wore the "chanticleer" and had just begun to dance the tango.	Голова ее была в чепце интенсивно абрикосового цвета, который был в такой моде в 1911 году, когда дамы носили платья "шантеклер" и только начинали танцевать аргентинский танец танго.
Claudia Ivanovna's face was solemn, but expressed absolutely nothing.	Лицо Клавдии Ивановны было торжественно, но ровно ничего не выражало.
Her eyes were fixed on the ceiling.	Глаза смотрели в потолок.
"Claudia Ivanovna!" called Ippolit Matveyevich.	- Клавдия Ивановна, - позвал Воробьянинов.
His mother-in-law moved her lips rapidly, but instead of the trumpet-like sounds to which his ear was accustomed, Ippolit Matveyevich only heard a groan, soft, high-pitched, and so pitiful that his heart gave a leap. A tear suddenly glistened in one eye and rolled down his cheek like a drop of mercury.	Теща быстро зашевелила губами, но вместо привычных уху Ипполита Матвеевича трубных звуков он услышал стон, тихий, тонкий и такой жалостный, что сердце его дрогнуло и блестящая слеза неожиданно быстро выкатилась из глаза и, словно ртуть, скользнула по лицу.
"Claudia Ivanovna," repeated Vorobyaninov, "what's the matter?"	- Клавдия Ивановна, - повторил Воробьянинов, -что с вами?
But again he received no answer.	Но снова не получил ответа.
The old woman had closed her eyes and slumped to one side.	Старуха закрыла глаза и слегка завалилась на бок.
The agronomist came quietly into the room and led him away like a little boy taken to be washed.	В комнату тихо вошла агрономша и увела его за руку, как мальчика, которого ведут мыться.
"She's dropped off.	- Она заснула.
The doctor didn't say she was to be disturbed.	Врач не велел ее беспокоить.
Listen, dearie, run down to the chemist's.	Вы, голубчик, вот что. Сходите в аптеку.

Here's the prescription. Find out how much an ice-bag costs."	Нате квитанцию и узнайте, почем пузыри для льда.
Ippolit Matveyevich obeyed Madame Kuznetsov, sensing her indisputable superiority in such matters.	Ипполит Матвеевич во всем покорился мадам Кузнецовой, чувствуя ее неоспоримое превосходство в этих делах.
It was a long way to the chemist's.	До аптеки бежать было далеко.
Clutching the prescription in his fist like a schoolboy, Ippolit Matveyevich hurried out into the street.	По-гимназически зажав в кулаке рецепт, Ипполит Матвеевич, торопясь, вышел на улицу.
It was almost dark, but against the fading light the frail figure of Bezenchuk could be seen leaning against the wooden gate munching a piece of bread and onion.	Было уже почти темно. На фоне иссякающей зари виднелась тщедушная фигура гробовых дел мастера Безенчука, который, прислонясь к еловым воротам, закусывал хлебом и луком.
The three Nymphs were squatting beside him, eating porridge from an iron pot and licking their spoons.	Тут же рядом сидели на корточках трое хозяев "Нимфы" и, облизывая ложки, ели из чугунного горшочка гречневую кашу.
At the sight of Vorobyaninov the undertakers sprang to attention, like soldiers.	При виде Ипполита Матвеевича гробовщики вытянулись, как солдаты.
Bezenchuk shrugged his shoulders petulantly and, pointing to his rivals, said:	Безенчук обидчиво пожал плечами и, протянув руку в направлении конкурентов, проворчал:
"Always in me way, durn 'em."	- Путаются, туды их в качель, под ногами.
In the middle of the square, near the bust of the "poet Zhukovsky, which was inscribed with the words	Посреди Старопанской площади, у бюстика поэта Жуковского с высеченной на цоколе надписью:
"Poetry is God in the Sacred Dreams of the Earth", an animated conversation was in progress following the news of Claudia Ivanovna's stroke.	"Поэзия есть бог в святых мечтах земли", велись оживленные разговоры, вызванные известием о тяжелой болезни Клавдии Ивановны.
The general opinion of the assembled citizens could have been summed up as "We all have to go sometime" and "What the Lord gives, the Lord takes back".	Общее мнение собравшихся горожан сводилось к тому, что "все там будем" и что "бог дал, бог и взял".
The hairdresser	Парикмахер
"Pierre and Constantine"-who also answered readily to the name of Andrew Ivanovich, by the way-once again took the opportunity to air his knowledge of medicine, acquired from the Moscow magazine Ogonyok.	"Пьер и Константин", охотно отзывавшийся, впрочем, на имя - Андрей Иванович, и тут не упустил случая выказать свои познания в медицинской области, почерпнутые им из московского журнала "Огонек", лежавшего обычно на столике его предприятия для услаждения бреющихся граждан.
"Modern science," Andrew Ivanovich was saying, "has achieved the impossible.	- Современная наука, - говорил Андрей Иванович, - дошла до невозможного.
Take this for example. Let's say a customer gets a pimple on his chin.	Возьмите, скажем, у клиента прыщик на подбородке выскочил.
In the old days that usually resulted in blood-poisoning. But they say that nowadays, in Moscow-I don't know whether it's true or not-a freshly sterilized shaving brush is used for every customer."	Раньше до заражения крови доходило, а теперь в Москве, говорят, не знаю, правда это или неправда, на каждого клиента отдельная стерилизованная кисточка полагается.

The citizens gave long sighs.	Граждане протяжно вздохнули.
"Aren't you overdoing it a bit, Andrew? "	- Это ты, Андрей, малость захватил!..
"How could there be a different brush for every person?	- Где же это видано, чтоб на каждого человека отдельная кисточка!
That's a good one!"	Выдумает же человек!..
Prusis, a former member of the proletariat intelligentsia, and now a private stall-owner, actually became excited.	Бывший пролетарий умственного труда, а ныне палаточник Прусис даже разнервничался:
"Wait a moment, Andrew Ivanovich. According to the latest census, the population of Moscow is more than two million.	- Позвольте, Андрей Иванович, в Москве, по данным последней переписи, больше двух миллионов жителей.
That means they'd need more than two million brushes.	Так, значит, нужно больше двух миллионов кисточек?
Seems rather curious."	Довольно оригинально.
The conversation was becoming heated, and heaven only knows how it would have ended had not Ippolit Matveyevich appeared at the end of the street.	Разговор принимал горячие формы и черт знает до чего дошел бы, если б в конце Осыпной улицы не показался бегущий иноходью Ипполит Матвеевич.
"He's off to the chemist's again.	- Опять в аптеку побежал.
Things must be bad."	Плохи дела, значит.
"The old woman will die.	- Помрет старуха.
Bezenchuk isn't running round the town in a flurry for nothing."	Недаром Безенчук по городу сам не свой бегает.
"What does the doctor say? "	- А доктор что говорит?
"What doctor?	- Что доктор?
Do you call those people in the social-insurance office doctors?	В страхкассе разве доктора?
They're enough to send a healthy man to his grave!"	И здорового залечат!
"Pierre and Constantine", who had been longing for a chance to make a pronouncement on the subject of medicine, looked around cautiously, and said:	"Пьер и Константин", давно уже порывавшийся сделать сообщение на медицинскую тему, заговорил, опасливо оглянувшись по сторонам.
"Haemoglobin is what counts nowadays."	- Теперь вся сила в гемоглобине.
Having said that, he fell silent.	Сказав это, "Пьер и Константин" умолк.
The citizens also fell silent, each reflecting in his own way on the mysterious power of haemoglobin.	Замолчали и горожане, каждый по-своему размышляя о таинственных силах гемоглобина.
When the moon rose and cast its minty light on the miniature bust of Zhukovsky, a rude word could clearly be seen chalked on the poet's bronze back.	Когда луна поднялась и ее мятный свет озарил миниатюрный бюстик Жуковского, на медной его спинке можно было ясно разобрать крупно написанное мелом краткое ругательство.

This inscription had first appeared on June 15, 1897, the same day that the bust had been unveiled. And despite all the efforts of the tsarist police, and later the Soviet militia, the defamatory word had reappeared each day with unfailing regularity.	Впервые подобная надпись появилась на бюстике 15 июня 1897 года, в ночь, наступившую непосредственно после его открытия, и как представители полиции, а впоследствии милиции, ни старались, хулительная надпись аккуратно появлялась каждый день.
The samovars were already singing in the little wooden houses with their outside shutters, and it was time for supper.	В деревянных, с наружными ставнями домиках уже пели самовары. Был час ужина.
The citizens stopped wasting their time and went their way.	Граждане не стали понапрасну терять время и разошлись.
A wind began to blow.	Подул ветер...
In the meantime Claudia Ivanovna was dying.	Между тем, Клавдия Ивановна умирала.
First she asked for something to drink, then said she had to get up and fetch Ippolit Matveyevich's best boots from the cobbler. One moment she complained of the dust which, as she put it, was enough to make you choke, and the next asked for all the lamps to be lit.	Она то просила пить, то говорила, что ей нужно встать и сходить за отданными в починку парадными штиблетами Ипполита Матвеевича, то жаловалась на пыль, от которой, по ее словам, можно было задохнуться, то просила зажечь все лампы.
Ippolit Matveyevich paced up and down the room, tired of worrying. His mind was full of unpleasant, practical thoughts.	Ипполит Матвеевич, который уже устал волноваться, ходил по комнате, и в голову ему лезли неприятные хозяйственные мысли.
He was thinking how he would have to ask for an advance at the mutual assistance office, fetch the priest, and answer letters of condolence from relatives.	Он думал о том, как придется брать в кассе взаимопомощи аванс, бегать за попом и отвечать на соболезнующие письма родственников.
To take his mind off these things, Ippolit Matveyevich went out on the porch.	Чтобы рассеяться немного, Ипполит Матвеевич вышел на крыльцо.
There, in the green light of the moon, stood Bezenchuk the undertaker.	В зеленом свете луны стоял гробовых дел мастер Безенчук.
"So how would you like it, Mr. Vorobyaninov?" asked the undertaker, hugging his cap to his chest.	- Так как же прикажете, господин Воробьянинов? - спросил мастер, прижимая к груди картуз.
"Yes, probably," answered Ippolit Matveyevich gloomily.	- Что ж, пожалуй, - угрюмо ответил Ипполит Матвеевич.
"Does the Nymph, durn it, really give good service?" said Bezenchuk, becoming agitated.	- А "Нимфа", туды ее в качель, разве товар дает, -заволновался Безенчук.
"Go to the devil!	- Да пошел ты к черту!
You make me sick!"	Надоел!
"I'm not doin' nothin'.	- Я ничего.
I'm only askin' about the tassels and brocade. How shall I make it?	Я насчет кистей и глазета, как сделать, туды их в качель?
Best quality?	Первый сорт прима?
Or how?"	Или как?
"No tassels or brocade.	- Без всяких кистей и глазетов.

Just an ordinary coffin made of pine-wood.	Простой деревянный гроб. Сосновый.
Do you understand? "	Понял?
Bezenchuk put his finger to his lips to show that he understood perfectly, turned round and, managing to balance his cap on his head although he was staggering, went off.	Безенчук приложил палец к губам, показывая этим, что он все понимает, повернулся и, балансируя картузом, но все же шатаясь, отправился восвояси.
It was only then that Ippolit Matveyevich noticed that he was blind drunk.	Тут только Ипполит Матвеевич заметил, что гробовой мастер смертельно пьян.
Ippolit Matveyevich felt singularly upset.	На душе Ипполита Матвеевича снова стало необыкновенно гадостно.
He tried to picture himself coming home to an empty, dirty house.	Он не представлял себе, как будет приходить в опустевшую, замусоренную квартиру.
He was afraid his mother-in-law's death would deprive him of all those little luxuries and set ways he had acquired with such effort since the revolution-a revolution which had stripped him of much greater luxuries and a grander way of life.	Ему казалось, что со смертью тещи исчезнут те маленькие удобства и привычки, которые он с усилиями создал себе после революции, похитившей у него большие удобства и широкие привычки.
"Should I marry?" he wondered. "But who?	"Жениться? - подумал Ипполит Матвеевич. - На ком?
The militia chief’s niece or Barbara Stepanova, Prusis's sister?	На племяннице начальника умилиции, на Варваре Степановне, сестре Прусиса?
Or maybe I should hire a housekeeper.	Или, может быть, нанять домработницу?
But what's the use?	Куда там!
She would only drag me around the law courts.	Затаскает по судам.
And it would cost me something, too!"	Да и накладно".
The future suddenly looked black for Ippolit Matveyevich.	Жизнь сразу почернела в глазах Ипполита Матвеевича.
Full of indignation and disgust at everything around him, he went back into the house.	И, полный негодования и отвращения к своей жизни, он снова вернулся в дом.
Claudia Ivanovna was no longer delirious.	Клавдия Ивановна уже не бредила.
Lying high on her pillows, she looked at Ippolit Matveyevich, in full command of her faculties, and even sternly, he thought.	Высоко лежа на подушках, она посмотрела на вошедшего Ипполита Матвеевича вполне осмысленно и, как ему показалось, даже строго.
"Ippolit Matveyevich," she whispered clearly. "Sit close to me.	- Ипполит, - прошептала она явственно, - сядьте около меня.
I want to tell you something."	Я должна рассказать вам...
Ippolit Matveyevich sat down in annoyance, peering into his mother-in-law's thin, bewhiskered face.	Ипполит Матвеевич с неудовольствием сел, вглядываясь в похудевшее, усатое лицо тещи.
He made an attempt to smile and say something encouraging, but the smile was hideous and no words of encouragement came to him.	Он попытался улыбнуться и сказать что-нибудь ободряющее. Но улыбка получилась дикая, а ободряющих слов совсем не нашлось.

An awkward wheezing noise was all he could produce.	Из горла Ипполита Матвеевича вырвалось лишь неловкое пиканье.
"Ippolit," repeated his mother-in-law, "do you remember our drawing-room suite?"	- Ипполит, - повторила теща, - помните вы наш гостиный гарнитюр?
"Which one?" asked Ippolit Matveyevich with that kind of polite attention that is only accorded to the very sick.	- Какой? - спросил Ипполит Матвеевич с предупредительностью, возможной лишь к очень больным людям.
"The one . . . upholstered in English chintz."	-Тот... Обитый английским ситцем в цветочек...
"You mean the suite in my house?"	- Ах, это в моем доме?
"Yes, in Stargorod."	- Да, в Старгороде...
"Yes, I remember it very well . . . a sofa, a dozen chairs and a round table with six legs.	-Помню, я-то отлично помню... Диван, двое кресел, дюжина стульев и круглый столик о шести ножках.
It was splendid furniture. Made by Hambs. . . . But why does it come to mind?"	Мебель была превосходная, гамбсовская... А почему вы вспомнили?
Claudia Ivanovna, however, was unable to answer.	Но Клавдия Ивановна не смогла ответить.
Her face had slowly begun to turn the colour of copper sulphate.	Лицо ее медленно стало покрываться купоросным цветом.
For some reason Ippolit Matveyevich also caught his breath.	Захватило почему-то дух и у Ипполита Матвеевича.
He clearly remembered the drawing-room in his house and its symmetrically arranged walnut furniture with curved legs, the polished parquet floor, the old brown grand piano, and the oval black-framed daguerreotypes of high-ranking relatives on the walls.	Он отчетливо вспомнил гостиную в своем особняке, симметрично расставленную ореховую мебель с гнутыми ножками, начищенный восковой пол, старинный коричневый рояль и овальные черные рамочки с дагерротипами сановных родственников на стенах.
Claudia Ivanovna then said in a wooden, apathetic voice:	Тут Клавдия Ивановна деревянным, равнодушным голосом сказала:
"I sewed my jewels into the seat of a chair."	- В сиденье стула я зашила свои бриллианты.
Ippolit Matveyevich looked sideways at the old woman.	Ипполит Матвеевич покосился на старуху.
"What jewels?" he asked mechanically, then, suddenly realizing what she had said, added quickly: "Weren't they taken when the house was searched?"	- Какие бриллианты? - спросил он машинально, но тут же спохватился. - Разве их не отобрали тогда, во время обыска?
"I hid the jewels in a chair," repeated the old woman stubbornly.	- Я зашила бриллианты в стул, - упрямо повторила старуха.
Ippolit Matveyevich jumped up and, taking a close look at Claudia Ivanovna's stony face lit by the paraffin lamp, saw she was not raving.	Ипполит Матвеевич вскочил и, посмотрев на освещенное керосиновой лампой с жестяным рефлектором каменное лицо Клавдии Ивановны, понял, что она не бредит.
"Your jewels!" he cried, startled at the loudness of his own voice. "In a chair?	-Ваши бриллианты?! - закричал он, пугаясь силы своего голоса. - В стул?
Who induced you to do that?	Кто вас надоумил?
Why didn't you give them to me?"	Почему вы не дали их мне?

"Why should I have given them to you when you squandered away my daughter's estate?" said the old woman quietly and viciously.	- Как же было дать вам бриллианты, когда вы пустили по ветру имение моей дочери? - спокойно и зло молвила старуха.
Ippolit Matveyevich sat down and immediately stood up again.	Ипполит Матвеевич сел и сейчас же снова встал.
His heart was noisily sending the blood coursing around his body.	Сердце его с шумом рассылало потоки крови по всему телу.
He began to hear a ringing in his ears.	В голове начало гудеть.
"But you took them out again, didn't you?	- Но вы их вынули оттуда?
They're here, aren't they?"	Они здесь?
The old woman shook her head.	Старуха отрицательно покачала головой.
"I didn't have time.	-Я не успела.
You remember how quickly and unexpectedly we had to flee.	Вы помните, как быстро и неожиданно нам пришлось бежать.
They were left in the chair . .. the one between the terracotta lamp and the fireplace."	Они остались в стуле, который стоял между терракотовой лампой и камином.
"But that was madness!	- Но ведь это же безумие!
You're just like your daughter," shouted Ippolit Matveyevich loudly. And no longer concerned for the fact that he was at the bedside of a dying woman, he pushed back his chair with a crash and began prancing about the room.	Как вы похожи на свою дочь! - закричал Ипполит Матвеевич полным голосом и, уже не стесняясь тем, что находится у постели умирающей, с грохотом отодвинул столик и засеменил по комнате. Старуха безучастно следила за действиями Ипполита Матвеевича.
"I suppose you realize what may have happened to the chairs?	- Но вы хотя бы представляете себе, куда эти стулья могли попасть?
Or do you think they're still there in the drawing-room in my house, quietly waiting for you to come and get your jewellery? " The old woman did not answer.	Или вы думаете, быть может, что они смирнехонько стоят в гостиной моего дома и ждут, покуда вы придете забрать ваши р-регалии? Старуха ничего не ответила. - Хоть отметку, черт возьми, вы сделали на этом стуле? Отвечайте!
The registry clerk's wrath was so great that the pince-nez fell of his nose and landed on the floor with a tinkle, the gold nose-piece glittering as it passed his knees.	У делопроизводителя загса от злобы свалилось с носа пенсне и, мелькнув у колен золотой своей дужкой, грянулось об пол и распалось на мелкие дребезги.
"What?	-Как?
Seventy thousand roubles' worth of jewellery hidden in a chair!	Засадить в стул бриллиантов на семьдесят тысяч!?
Heaven knows who may sit on that chair!"	В стул, на котором неизвестно кто сидит!?.
At this point Claudia Ivanovna gave a sob and leaned forward with her whole body towards the edge of the bed.	Но тут Клавдия Ивановна всхлипнула и подалась всем корпусом к краю кровати.
Her hand described a semi-circle and reached out to grasp Ippolit Matveyevich, but then fell back on to the violet down quilt.	Рука ее, описав полукруг, пыталась ухватить Ипполита Матвеевича, но тут же упала на стеганое фиолетовое одеяло.

Squeaking with fright, Ippolit Matveyevich ran to fetch his neighbour.	Ипполит Матвеевич, повизгивая от страха, бросился к агрономше.
"I think she's dying," he cried.	- Умирает, кажется.
The agronomist crossed herself in a businesslike way and, without hiding her curiosity, hurried into Ippolit Matveyevich's house, accompanied by her bearded husband, also an agronomist.	Агрономша деловито перекрестилась и, не скрывая своего любопытства, вместе с мужем, бородатым агрономом, побежала в дом Ипполита Матвеевича.
In distraction Vorobyaninov wandered into the municipal park.	Сам он ошеломленно забрел в городской сад.
While the two agronomists and their servants tidied up the deceased woman's room, Ippolit Matveyevich roamed around the park, bumping into benches and mistaking for bushes the young couples numb with early spring love.	И покуда чета агрономов с их прислугой прибирали в комнате покойной, Ипполит Матвеевич бродил по саду, натыкаясь без пенсне на скамьи, принимая окоченевшие от ранней весенней любви парочки за кусты, а сверкающие под луной кусты принимая за бриллиантовые кущи.
The strangest things were going on in Ippolit Matveyevich's head.	В голове Ипполита Матвеевича творилось черт знает что.
He could hear the sound of gypsy choirs and orchestras composed of big-breasted women playing the tango over and over again; he imagined the Moscow winter and a long-bodied black trotter that snorted contemptuously at the passers-by. He imagined many different things: a pair of deliriously expensive orange-coloured panties, slavish devotion, and a possible trip to Cannes.	Звучали цыганские хоры, грудастые дамские оркестры беспрерывно исполняли танго-амапа; представлялась ему московская зима и черный длинный рысак, презрительно хрюкающий на пешеходов; многое представлялось Ипполиту Матвеевичу: и оранжевые, упоительно дорогие кальсоны, и лакейская преданность, и возможная поездка в Тулузу... Но сейчас же Ипполит Матвеевич облился холодом сомнений: - Как же я их найду? Цыганские хоры сразу умолкли. - Где эти стулья теперь искать? Их, конечно, растащили из моего дома по всему Стар городу. По всем этим пыльным, вонючим учреждениям, вроде моего загса.
Ippolit Matveyevich began walking more slowly and suddenly stumbled over the form of Bezenchuk the undertaker.	Ипполит Матвеевич зашагал медленнее и вдруг споткнулся о тело гробовых дел мастера Безенчука.
The latter was asleep, lying in the middle of the path in his fur coat.	Мастер спал, лежа в тулупе поперек садовой дорожки.
The jolt woke him up. He sneezed and stood up briskly.	От толчка он проснулся, чихнул и живо встал.
"Now don't you worry, Mr Vorobyaninov," he said heatedly, continuing the conversation started a while before. "There's lots of work goes into a coffin."	- Не извольте беспокоиться, господин Воробьянинов, - сказал он горячо, как бы продолжая начатый давеча разговор, - гроб - он работу любит.
"Claudia Ivanovna's dead," his client informed him.	- Умерла Клавдия Ивановна! - сообщил заказчик.
"Well, God rest her soul," said Bezenchuk. "So the old lady's passed away. Old ladies pass away . . . or they depart this life. It depends who she is.	- Ну, царствие небесное, - согласился Безенчук, -преставилась, значит, старушка... Старушки, они всегда преставляются... Или богу душу отдают -это смотря какая старушка.

Yours, for instance, was small and plump, so she passed away. But if it's one who's a bit bigger and thinner, then they say she has departed this life. . . ."	Ваша, например, маленькая и в теле, - значит, "преставилась"... А, например, которая покрупнее, да похудее - та, считается, "богу душу отдает"...
"What do you mean 'they say'?	-То есть как это считается?
Who says?"	У кого это считается?
"We say.	- У нас и считается.
The undertakers. Now you, for instance. You're distinguished-lookin' and tall, though a bit on the thin side.	У мастеров... Вот вы, например, мужчина видный, возвышенного роста, хотя и худой.
If you should die, God forbid, they'll say you popped off.	Вы, считается, ежели не дай бог помрете, что "в ящик сыграли".
But a tradesman, who belonged to the former merchants' guild, would breathe his last.	А который человек торговый, бывшей купеческой гильдии, тот, значит, "приказал долго жить".
And if it's someone of lower status, say a caretaker, or a peasant, we say he has croaked or gone west.	А если кто чином поменьше, дворник, например, или кто из крестьян, про того говорят -"перекинулся" или "ноги протянул".
But when the high-ups die, say a railway conductor or someone in administration, they say he has kicked the bucket.	Но самые могучие когда помирают, железнодорожные кондуктора или из начальства кто, то считается, что "дуба дают".
They say:	Так про них и говорят:
'You know our boss has kicked the bucket, don't you?' "	"А наш-то, слышали, дуба дал"...
Shocked by this curious classification of human mortality, Ippolit Matveyevich asked:	Потрясенный этой, несколько странной классификацией человеческих смертей, Ипполит Матвеевич спросил:
"And what will the undertakers say about you when you die?"	- Ну, а когда ты помрешь, как про тебя мастера скажут?
"I'm small fry.	- Я человек маленький.
They'll say, 'Bezenchuk's gone', and nothin' more."	Скажут "гигнулся Безенчук". А больше ничего не скажут.
And then he added grimly:	И строго добавил:
"It's not possible for me to pop off or kick the bucket; I'm too small.	- Мне "дуба дать" или "сыграть в ящик" -невозможно.
But what about the coffin, Mr Vorobyaninov?	У меня комплекция мелкая... А с гробом как, господин Воробьянинов?
Do you really want one without tassels and brocade?	Неужто так без кистей и глазету ставить будете?
But Ippolit Matveyevich, once more immersed in dazzling dreams, walked on without answering.	Но Ипполит Матвеевич, снова потонув в ослепительных мечтах, ничего не ответил и двинулся вперед.
Bezenchuk followed him, working something out on his fingers and muttering to himself, as he always did.	Безенчук последовал за ним, подсчитывая что-то на пальцах и, по обыкновению, бормоча.

The moon had long since vanished and there was a wintry cold.	Луна давно сгинула. Было по-зимнему холодно.
Fragile, wafer-like ice covered the puddles.	Лужи снова затянуло ломким, как вафля, льдом.
The companions came out on Comrade Gubernsky Street, where the wind was tussling with the hanging shop-signs.	На улице "Им. тов. Губернского", куда вышли спутники, ветер дрался с вывесками.
A fire-engine drawn by skinny horses emerged from the direction of Staropan Square with a noise like the lowering of a blind.	Со стороны Старопанской площади, со звуками опускаемой железной шторы, выехал пожарный обоз на тощих лошадях.
Swinging their canvas legs from the platform, the firemen wagged their helmeted heads and sang in intentionally tuneless voices:	Пожарные в касках, свесив парусиноые ноги с площадки, мотали головами и пели нарочито противными голосами:
"Glory to our fire chief,	Нашему брандмейстеру слава!
Glory to dear Comrade Pumpoff!"	Нашему дорогому товарищу Насосову сла-ава!..
"They've been havin' a good time at Nicky's wedding," remarked Bezenchuk nonchalantly. "He's the fire chiefs son." And he scratched himself under his coat. "So you really want it without tassels and brocade?"	- На свадьбе у Кольки, брандмейстерова сына, гуляли, - равнодушно сказал Безенчук и почесал под тулупом грудь. - Так неужто так-таки без глазету и без всего делать?
By that moment Ippolit Matveyevich had finally made up his mind.	Как раз к этому времени Ипполит Матвеевич уже решил все.
"I'll go and find them," he decided, "and then we'll see."	"Поеду, - решил он, - найду. А там... посмотрим".
And in his jewel-encrusted visions even his deceased mother-in-law seemed nicer than she had actually been.	И в бриллиантовых мечтах даже покойная теща показалась ему милее, чем была.
He turned to Bezenchuk and said:	Он повернулся к Безенчуку:
"Go on then, damn you, make it!	- Черт с тобой! Делай!
With brocade!	Глазетовый.
And tassels!"	С кистями.
CHAPTER THREE	ГЛАВА ВТОРАЯ Глава III
THE PARABLE OF THE SINNER	"Зерцало грешного"
Having heard the dying Claudia Ivanovna's confession, Father Theodore Vostrikov, priest of the Church of St. Frol and St. Laurence, left Vorobyaninov's house in a complete daze and the whole way home kept looking round him distractedly and smiling to himself in confusion.	Исповедовав умирающую Клавдию Ивановну, священник церкви Фрола и Лавра, отец Федор Востриков, вышел из дома Воробьянинова в полном ажиотаже и всю дорогу до своей квартиры прошел, рассеянно глядя по сторонам и смущенно улыбаясь.
His bewilderment became so great in the end that he was almost knocked down by the district-executive-committee motor-car, Gos. No. 1.	К концу дороги рассеянность его дошла до такой степени, что он чуть было не угодил под уисполкомовский автомобиль Гос. № 1.

Struggling out of the cloud of purple smoke issuing from the infernal machine, Father Vostrikov reached the stage of complete distraction, and, despite his venerable rank and middle age, finished the journey at a frivolous half-gallop.	Выбравшись из фиолетового тумана, напущенного адской машиной уисполкома, отец Востриков пришел в совершенное расстройство и, несмотря на почтенный сан и средние годы, проделал остаток пути фривольным полугалопом.
His wife, Catherine, was laying the table for supper.	Матушка Катерина Александровна накрывала к ужину.
On the days when there was no evening service to conduct, Father Theodore liked to have his supper early.	Отец Федор в свободные от всенощной дни любил ужинать рано.
This time, however, to his wife's surprise, the holy father, having taken off his hat and warm padded cassock, skipped past into the bedroom, locked himself in and began chanting the prayer "It Is Meet" in a tuneless voice.	Но сейчас, сняв шляпу и теплую, на ватине, рясу, батюшка быстро проскочил в спальню, к удивлению матушки, заперся там и глухим голосом стал напевать "Достойно есть".
His wife sat down on a chair and whispered in alarm:	Матушка присела на стул и боязливо зашептала:

- Новое дело затеял! Опять как с Неркой кончится. Неркой звали суку французского