Владимир Санин - Безвыходных положений не бывает

– Нет, Фикуса бы я оставил, – решил Федька. – За прошлый месяц батю два раза вызывал! Вот кого бы я вытащил – так это директора кино… Жизни бы не по­жалел – вытащил!

– Его бы каждый вытащил, – мечтательно изрек Ленька.

Гришка потянул носом.

– Что-то гарью пахнет, – возбужденно сообщил он.

Мы тут же потянули носами, принюхались.

– Пирожками с мясом пахнет! – установил Федь­ка. – А вот кого бы я, ребята, не вытащил – так это Гришку. Пусть горит и не выдумывает! А еще д'Артаньян!

– А ну-ка помолчи, – ледяным тоном сказал Гриш­ка. – Придумал!

Интонация, с которой он произнес эти слова, была настолько торжественна, что мы притихли. Гришка, слегка волнуясь, встал со скамейки.

– Один из нас… должен… утонуть!

Мы остолбенели. Федька ощупал Гришкин лоб.

– Сорок шесть градусов, – сообщил он.

– Молчи! – прикрикнул на него Гришка. – Так вот. Один из нас упадет в воду и начнет тонуть. Все ос­тальные его спасут, и за этот подвиг мы поедем в Артек. Каково? – торжествующе закончил он.

К речке мы не шли, а бежали, неслись, не разбирая дороги.

– Ребята, стойте! – задержал нас Ленька. – Есть вопрос.

– Какой там вопрос? – с досадой спросил Федь­ка. – Дело ясное.

Ленька покачал головой:

– А ведь того из нас, кто будет тонуть, в Артек не пошлют, – грустно сказал он. – За что его посылать? За то, что плавать не умеет?

– Фьють! – Федька присвистнул.

Мы приуныли. Все с надеждой посмотрели на Гришку, который напряженно мыслил.

– Ну быстрей! – тормошили мы его.

– А почему тонуть должен кто-то из нас? – Гришка усмехнулся. – Договоримся с кем-нибудь… Витька! Подожди!

Витька, парень из четвертого класса, долго и отча­янно торговался. Сошлись на ста граммах маковок. Вывернув все свои карманы, мы купили волшебное ла­комство и взяли с Витьки слово молчать. На всякий случай Федька дал ему понюхать свой кулак. Мы сто­яли на берегу и, глотая слюни, смотрели, как Витька жрет наши маковки.

– А чего мне трепаться? – развязно говорил он, до­ едая последнюю. – Сказано – значит, могила.

Слизнув языком с ладони крошки, Витька разделся и полез в воду. Мы тоже разделись и, ежась, перемина­лись на берегу.

– Ну, ори, – нетерпеливо приказал Федька. – Толь­ко погромче!

– Тону-у! – диким голосом завыл Витька.

Мы попрыгали в воду и, мешая друг другу, вытащи­ли Витьку на берег. Исключительное разочарование – на берегу ни души. Хоть бы один свидетель прибежал, хоть бы один свидетель! Обидно.

– Лезь снова, – приказал Федька. – Люди вон идут, быстрее!

– Гоните еще сто граммов – полезу, – подумав, со­общил Витька.

– Потом, потом, – суетились мы вокруг него.

– Потом и полезу, – решил Витька. – Тоже дурака нашли – за бесплатно тонуть!

Мы растерянно посмотрели на Гришку.

– Витька, смотри, на том берегу лошадь без хвос­та! – неожиданно воскликнул он, подмигивая Федьке.

Витька, разинув рот, уставился на лошадь, а Федька, не теряя времени, дал ему хорошего «солдатского хле­ба». Витька с воплем полетел в воду.

– Тону! – заорал за него Гришка, и мы бросились спасать утопающего.

На этот раз на берегу собралась порядочная толпа. Вероломный Витька, хныча, тут же выдал нас с голо­вой.

Наутро Атос, Портос, Арамис и д'Артаньян, полу­чив все, что им причиталось, были развезены на все четыре стороны.

Мушкетерами я заболел внезапно. Они обрушились на меня, как смерч, и завертели в вихре сказочно прекрас­ных приключений. Я был потрясен, раздавлен, смят, вопил от восторга и от ярости, любил, ненавидел и страдал вместе с героями этой необыкновенной книги. За одну неделю я получил столько двоек, сколько не получал за все предыдущие годы учебы. Мог ли я кор­петь над уроками, когда бредил наяву? Я не хотел заме­чать, что д'Артаньян – эгоистичен, Арамис – дамский угодник, Атос – жесток, а Портос не очень умен. У тех, кого любишь слепо и беззаветно, нет недостатков. Все, что предпринимали мушкетеры, казалось верхом ге­ройства, ума и добродетели. Да что говорить! Даже сей­час, когда прочитана уйма классиков, я могу забыться за «Тремя мушкетерами».

Они заразили мальчишек, как скарлатина. Не про­шло и месяца, как наш класс стихийно разбился на четверки. Из них выдержала испытание на прочность лишь одна: Федька, Гришка, Ленька и я. Мы покля­лись в вечной дружбе, а Федька, бесстрашный Федька, выколол на руке повыше локтя: «Один за всех, все за одного». В школе по этому поводу было много шуму, и мы очень гордились нашим железным Портосом.