Грэм Грин - Сила и слава

Он кончил мыть руки и вдруг замер с полотенцем в руке, о чем-то задумавшись.

— В чем дело? — спросил шеф.

Мистер Тенч вздрогнул и, пройдя в кабинет, стал раскладывать в ряд маленькие металлические сверла, один вид которых напоминал о боли. Шеф следил за ним с содроганием.

— У вас трясутся руки, — сказал он. — Как вы себя сегодня чувствуете?

— Это несварение желудка, — ответил мистер Тенч. — Порой у меня перед глазами так много точек, что кажется, будто на мне вуаль. — Он вставил сверло в бормашину и изогнул шнур дугой.

— Я никогда не видел таких скверных зубов, — говорил он. — Разве только один раз.

Шеф попытался что-то сказать, лишь зубной врач мог разобрать смысл его мычания.

— Нет, пациентом моим он не был. Полагаю, его уже вылечили. Вы здесь многих людей лечите пулями. Не так ли?

Он продолжал сверлить зуб, стараясь не дать разговору заглохнуть, так полагалось работать в Саутенде.

— Странная вещь произошла со мной, — говорил он. — Как раз когда я пришел с реки. Получил письмо от жены. Она не давала о себе знать двадцать лет. И вдруг, как с неба…

Он наклонился и посильнее нажал сверлом; шеф застонал.

— Полощите рот, — сказал мистер Тенч и стал мрачно менять сверло. — О чем это мы говорили? Да, о моей жене. Кажется, она обрела какую-то религию. Что-то вроде группы — в Оксфорде [39] «Оксфордская группа» — религиозное движение, основанное в 20-х годах Бухманом. Получило название: «Моральное перевооружение» (прим. перев.). . Что ей понадобилось в Оксфорде? Пишет, что простила меня и хочет узаконить положение. Очевидно, развестись. Простила меня !..

Мистер Тенч сказал это, оглядывая маленькую безобразную комнату, и задумался, не выпуская сверла. Он рыгнул, прижал руку к животу и стал хмуро нащупывать смутную боль, которая почти никогда не отпускала его. Измученный шеф откинулся назад с широко раскрытым ртом.

— Это приходит и уходит, — сказал мистер Тенч, окончательно теряя нить мысли. — Разумеется, это пустяк. Просто несварение желудка. Но меня это парализует. — Он мрачно уставился в рот, будто среди гнилых зубов находился магический кристалл. Потом, словно собрав всю силу воли, он подался вперед, всунул сверло и стал нажимать на педаль. Жужжание и скрежет, жужжание и скрежет… Шеф напрягся всем телом и впился в кресло руками. А нога мистера Тенча ходила вверх-вниз, вверх-вниз… Шеф издавал странные звуки и махал руками.

— Держитесь, — говорил мистер Тенч, — держитесь! Еще чуть-чуть в уголочке… Сейчас кончу. Вот, добрался. Сейчас… Боже милостивый, что там такое? — он остановился.

Бросив шефа, он подошел к окну. Внизу, во дворе, отряд полицейских ставил винтовки к ноге. Прижимая руку к животу, Тенч возмущенно спросил:

— Неужели опять революция?

Шеф поднялся и выплюнул тампон.

— Да нет, — сказал он, — расстрел.

— За что расстреливают?

— За измену.

— А разве вы это делаете не у кладбища? — спросил мистер Тенч.

Жуткая сила притяжения удерживала его около окна: он никогда такого не видел. На маленький побеленный двор так же, как и он, смотрели грифы.

— Сейчас лучше там этого не делать, — сказал шеф. — Может начаться демонстрация. Народ такой темный.

Из боковой двери вышел маленький человечек; двое полицейских поддерживали его. Было заметно, что он старается держаться хорошо, только ноги плохо ему повиновались. Его подвели к противоположной стене; офицер завязал ему глаза платком.

«Я ведь его знаю, — подумал мистер Тенч. — Боже милостивый, надо что-то сделать!» — словно он смотрел, как расстреливают близкого ему человека.

— Чего вы ждете? — крикнул шеф. — В зуб попадает воздух!

Разумеется, сделать ничего было нельзя. Все произошло очень быстро, точно по заведенному раз и навсегда порядку. Офицер отступил, поднялись винтовки; вдруг маленький человечек судорожно замахал руками. Он попытался что-то сказать: какую фразу полагалось говорить в этом случае? Это тоже соответствовало заведенному распорядку; но, по-видимому, у человека пересохло в горле, и ему не удалось произнести ничего, кроме неразборчивого слова, похожего на «простите». Ружейный залп заставил мистера Тенча содрогнуться; казалось, выстрелы прогремели у него внутри. Он почувствовал тошноту и закрыл глаза. Затем раздался одиночный выстрел, и, когда мистер Тенч открыл глаза, он увидел офицера, убиравшего револьвер в кобуру, а маленький человек рухнул, как и положено, у стены и превратился в ненужную кучу, которую следует убрать. Два кривоногих человека быстро подошли к нему. Это была арена: бык мертв; ждать нечего.