Геннадий Головин - Стрельба по бегущему оленю

— Плохо.

— Люблю тебя за лапидарность. «Лапидарность» — это то же самое, что и «краткость». Плохо это для нас, Витя, очень плохо будет! Даже если на два месяца затихнут, и этого хватит, чтобы Мустафа меня сожрал, а пуговки выплюнул… Есть другой вариант. Несколько более рискованный. С неясными мне осложнениями, которые могут последовать. Предположи, Витя: Химик получает вот этот конверт, открывает и читает: В ТОМ ЖЕ МЕСТЕ В ПЯТЬ ВЕЧЕРА ДЕСЯТОГО, например. Что он делает, и какие выгоды из этого мы можем поиметь? Он берет продукт и направляется с ним куда-то, в какое-то условленное место, которого мы не знаем, но которое мы будем знать. Это уже выгода. На этом месте он подождет-подождет, никого, естественно, не дождется и вернется домой. А потом, если надо, придет другое письмо: АНТРАКТ и так далее. Какие еще выгоды? Если понадобится, его можно будет брать — причем с поличным. Если повезет, мы можем проследить, где он хранит продукт. Это тоже небезынтересно. За этот месяц он ни писем, ни посылок…

— Не отправлял. Получал бандероли из Москвы с лекарствами — это вы проверяли. Да вот это письмо…

— Ты знаешь, что мне кажется? — озарило вдруг Павла. — На кой черт автор пишет ему письмо таким трудоемким методом? Правильно: чтобы в случае, если Химик накроется, его не опознали по почерку. Он что же, надеется на железное молчание Химика? Дудки, Витя! Вероятнее всего, что Химик в глаза его не видел и связь у них односторонняя!

— Как, то есть?

— То есть, проще говоря, анизотропная связь у них. Компренэ ву?

Витя сделал каменное лицо.

— Не обижайся, Виктор Гаврилович! Это я веселюсь. Ибо наконец-то есть повод для веселья. И повод этот представил мне ты.

— На конверте, между прочим, адрес — от руки… — не очень ядовито, но все же ядовито заметил Макеев.

— Между прочим, я об этом забыл, — легко признался Павел. — И все равно я уверен, что это не почерк автора письма, иначе получается бессмыслица. Странно, что почерк не детский, — продолжал Павел, разглядывая конверт. — Просят обычно соседскую девочку или собственного сыночка. И — что еще более странно — я видел где-то когда-то этот почерк… «Канцелярский шик», подумал я, помнится, разглядывая эти вот буковки. Ну ладно! Это — на потом. Теперь изложи мне вкратце то, о чем мы с тобой здесь говорили: новые данные, предполагаемый план действий, логическое обоснование. Я слушаю.

Витя покраснел, набрал в грудь воздуха, долго хранил его там и, наконец, заговорил:

— Перехвачено письмо, адресованное Химику совхоза. Содержание: некто предупреждает Химика о перерыве в контактах, о времени и месте новых контактов предупредит. Письмо составлено из газетных букв, что, возможно, говорит о том, что Химик и автор письма личных контактов не имеют. Предполагаемый план действий: первый — ждать, когда автор вызовет Химика на связь; второй вариант — назначить Химику свидание в том месте, что и прежде. Это позволит нам знать место контактов; при необходимости — арест с поличным; при удаче — узнаем, где он хранит ворованное сырье. Второй вариант (если не будет ареста Химика) не исключает первый. Мы всегда можем послать Химику вот это письмо и начать ждать вместе с ним. Лично мне кажется, что связь у них через «почтовый ящик».

Павел с удовольствием засмеялся:

— А я про это не говорил! — Мне кажется. Иначе получается бессмыслица: односторонняя, или — что одно и то же — анизотропная связь, установленная автором письма с Химиком, теряет все свои преимущества.

Павел поглядел на него взглядом довольного учителя:

— А почему бы не через третье лицо?

— Возможно, но, по-моему, Пал Николаич, маловероятно. Я бы лишнее звено не включал.

— «Ты бы…» — проворчал, не теряя веселого настроения, Павел. — А вдруг ты умный, а он — дурак? Хочешь удивиться? — спросил он неожиданно.

Поднялся, ушел в комнату, вернулся оттуда с пухлой папкой каких-то документов. Это были материалы к годовому отчету руководства виларовского совхоза.

Долго перебирал листочки, наконец выбрал один. Положил рядом с конвертом.

— Похож почерк? Макеев посмотрел. Сначала — с изумлением — на листок, потом — с восхищением, почти детским — на Павла.

— Да?

«За истекший период химическая лаборатория совхоза добилась определенных производственных успехов», — вот что было написано на том листке. И внизу стояла подпись того, кого из-за труднопроизносимой фамилии они называли между собой попросту «Химик».

Савостьянов отошел к окну и остановился там, барабаня пальцами по подоконнику.