Владимир Некляев - Лабух

Как весело просвистывали они свои денежки, когда фонограмма вдруг обрывалась, а вокалисты все еще разевались, хватая воздух немыми рыбами. С каким счастьем, с какой радостью они надуривались!.. И по сей день надуриваются, потому что многое изменилось с той поры, но завоеванное лабухами право на «фанеру» никто отменить не смог и вряд ли сможет. Его, как революционное завоевание, как раз и узаконила перестройка, и тем самым вывела лабухов из тесных и даже при «чесе» малокассовых залов на простор стадионов!.. Вот тут уж, на стадионах, в конце 80‑х и в начале 90‑х славно–революционного ХХ века, кто не спал, тот и взял.

Любая революция — прежде всего перераспределение. «Кто был никем, тот станет всем!» Раньше, до перестройки, до фанерной революции и стадионов, «всем» были, жирели котами на сметане композиторы–песенники и песенники–поэты, которым за каждую задрипанную нотку и за каждое затасканное словцо, где бы они ни прозвучали, в филармонии или в кабаке, насчитывалась авторская копеечка. И прикиньте: сколько набегало копеечек со всех кабаков? — хрен с ними с филармониями… А лабуху, хоть он издохни на пятом концерте — ставка на две бутылки с сырком и ливеркой: кирнуть и поберлять. Ну так наступил праздник справедливости! Хоть, разумеется, никакой справедливости как не было, так нет и не будет. Всегда кто–то имел и имеет больше за счет других, все у всех быть не может. Если бы вдруг так случилась — вот была бы катастрофа! Апокалипсис, шандец всем революциям и перестройкам. Поэтому по боку справедливость — просто пришла пора пожирнеть обношенным, обтрепанным, вечно худым и вечно голодным лабухам. Понятно, не всем, а тем, кто был не совсем уж конченным лабухом, а что–то соображал, кумекал. Пробил час — дерзай! Никаких госконцертных или филармонических начальников, которые что–то там разрешали бы или запрещали! Никаких утвержденных программ и рапортичек с именами авторов, никаких авторских копеечек! Никаких композиторов и поэтов! Не хотите — не пишите! Без вас, до вас давно уже все написано, только не все деньги получены!.. А если надо чего поднаписать, сами поднапишем, семь нот знаем. К тому же знаем, что сейчас надо, а надо сейчас — лишь бы что! Мы привозим на ваш стадион концерт из лишь бы чего, что сейчас надо, вы приносите кейс с бабками — и меняемся из рук в руки. Нигде и никаких печатей, подписей, никаких налогов. Что вы для себя из этого выкрутили, то ваше. Окончилась «фанера», угас последний звук, стих последний свист — и разбегаемся…

Ну, не все так просто, за просто так кейс с деньгами не заполучишь… Хотя бы одну песенку из лишь бы чего нужно раскрутить на радио, на телевидении, чтобы ее хотели услышать на стадионе — это раз. Раскрутить ее вместе с тем лишь бы кем, или теми лишьбыкеми, кто эту песенку поет, чтобы его, или их хотели видеть на стадионе — это два. Из лишь бы чего и лишь бы кого, из говнеца этого слепить конфетку в блестящем фантике, чтоб с ума сходили — так хотели ее попробовать фаны, это три. А конфетка ведь как–то должна называться, так «Лишьбыктоты» для говнеца этого в фантике — чем не название? Что–то не наше, хоть и наше — идиотское… И вот уже лишьбыктоты, которые не то, что петь, разговаривать человеческим голосом не умеют, прыгают посреди стадиона, разеваясь невпопад с фанерой, только что до того стадиону, фанам, визжащим от счастья при виде кумиров, на головах стоящим и скандирующим: «Лишь–бы–кто-ты! Лишь–бы–кто-ты!..» Тут уж и тысяч пять маечек с лейбой лишьбыктотов вдуть им не грех, а пять тысяч маечек по три–четыре доллара…

Такая вот, или приблизительно такая, технология… Все о ней, разумеется, никто вам не расскажет. Шоу–бизнес — третий в мире по доходам. Среди законных, само собой.

С конца 90‑х славно–революционного минувшего столетия бизнес этот у нас, еще не став на ноги, начал валиться, но его поддержала, подперла своим энергичным плечом молодая демократия. На самом–то деле ни молодой, ни какого–либо иного возраста демократии не было, откуда ей у нас взяться, но все стали в нее играть — и избираться кто в депутаты, кто в президенты, кто куда. А выборы — это не только политика, власть, это бизнес, в том числе шоу–бизнес. Нам с Ростиком, имея театр–студию, надо было не головы, а пустые барабаны на плечах носить, чтоб не взять тут свое. Так мы и брали столько, сколько могли, не разбираясь, с националистов берем или с коммунистов…

В дверь постучали — и сразу в них просунулась голова ангела с рождественской открытки, пацана лет пятнадцати, который с порога заулыбался.