Анна Эрде - Дом на улице Гоголя

Наташа и не заметила, как настроилась на сосредоточенную волну своего визави, но память уже сработала: она вспомнила вдруг, что Славка, Герман Мунц и Юля Астахова были одноклассниками. Наташа не стала ходить вокруг да около, не стала дожидаться, пока Андрейченко начнёт расспрашивать про её парижское житьё-бытьё, решила перехватить инициативу: сходу приступила к самой интересующей её на данный момент теме:

— Слава, раз уж нас сегодня судьба свела, то вот о чём мне хотелось бы поговорить. Ты, наверное, знаешь, что когда-то мы с Германом учились на одном курсе. Правда, я там не доучилась, да сейчас не о том речь. Мы с Герой дружили, и, кажется, я была единственным человеком на курсе, который симпатизировал его девушке Юле. Не сорвись я тогда из Загряжка, быть бы мне свидетельницей со стороны невесты на их свадьбе — Юля об этом просила. Даже не представляю, кто выполнял эту роль вместо меня — твоя бывшая одноклассница не имела подруг в принципе. Боюсь показаться пафосной, но иначе не получится: Юля, очень какая-то отдельная, была нежна к Герману. Нашим девчонкам Гера нравился, они самонадеянно считали: если бы не Юля, уж они бы, вот уж они бы!... Но никто не смог бы дать Гере столько нежности, как это получалось у Юли.

Наташа уже давно ни с кем, кроме деда, не разговаривала так откровенно. Приятная болтовня с Соней, поверхностное общение с Сониными знакомыми, ещё и потому поверхностное, что она не слишком уверенно владела французским, формальное, даже сухое общение в институте — вот, собственно, и все её связи с внешним миром в последние годы. Одинокая питерская родственница, сдержанно негодуя по поводу того, что Наташа не пожелала у неё жить, и даже в гости забегала изредка и ненадолго, произнесла как-то знаменательное: «Ты, моя дорогая, теряешь социальные навыки. Запомни: эта потеря может стать невосполнимой. Тебе нужно заново учиться коммуникабельности».

Этой тирадой двоюродная тётка разразилась после того, как долго и безрезультатно мучила Наташу, добиваясь ответа на простой, по её мнению, вопрос: почему та бросила учёбу на архитектурном факультете. Наташа, понимая, что тётка не оставит попыток выдавить из неё невозможное, невозможное признание, как могла, сокращала общение и, наконец, услышала: «Ты теряешь социальные навыки». Это звучало почти как приговор, это встревожило. Наташа и сама понимала, что дичает, но что она могла поделать, если при попытках восстановить прежние связи, оказывалось, что почему-то первым делом она обязана была доложить, что происходило с ней все те годы, на которые она выпадала из поля зрения. И вот, за столиком ресторана «Поплавок», видя перед собой внимательные глаза не так уж близко ей знакомого и, судя по всему, сильно пьющего провинциального актёра, она вдруг разговорилась.

— Так получилось, Слава — не спрашивай, почему, просто так получилось, — я потеряла из виду всех своих загряжских друзей. Сначала сильно скучала, потом ничего, привыкла. Только вот Юли и Герасима мне продолжало не хватать. Не так давно я решила восстановить наши отношения — если получится, а если нет, то хотя бы увидеться, поностальгировать по молодости, по буйству глаз, по половодью чувств. И вот я узнаю, что Юля загнала Геру под каблук, едва ли не плёточкой помахивает, сама блистает в загряжской журналистике, а Гера никто, и звать его никак. А ведь Мунц по-настоящему талантлив. Он скромен, никогда не рвался на первые планы, поэтому мало кто сумел разглядеть Герину одарённость.

— Что-то я никогда не замечал в Герке особенной одарённости, — пренебрежительно бросил Андрейченко.

— Я тоже долго её не замечала, и, возможно, как все, считала бы, что он хороший человек, и этой характеристики для него вполне достаточно, но ... наш общий друг Сергей Тимохин как-то сказал: Герасим ещё себя покажет, ещё всех нас заставит говорить о себе. Я стала присматриваться к Гериным работам более внимательно, и с удивлением обнаружила, что Серёжа прав: у Геры очень интересное, хотя и робкое пока архитектурное мышление. И вот, вместо того, чтобы «показывать себя», он тащит на себе ребёнка, хозяйство, всё, что Юля на него взвалила. Это, конечно, здорово, когда мужчина такой ответственный в семье, но если он изо дня в день выполняет не только мужские, но и женские обязанности, думаю, это должно его подломить.

—Ёмоё! Подломить! Страсти-то какие!

Не отзываясь на ёрничание актёра, Наташа продолжала:

— Но всё-таки меня больше беспокоит не Герина жизнь, а то, что происходит с Юлей. Неужели наши Тамары были правы, когда говорили, что нахожу в Гериной невесте то, чего в ней нет и в помине? Слава, ты ведь хорошо знаешь эту пару, наверняка пересекаешься с ними, скажи, что там у них на самом деле.