Анна Эрде - Железная дорога

Когда первое волнение от встречи улеглось, я, сидя за накрытым столом напротив Нади, смогла рассмотреть, что от её холодной и изысканной красоты почти ничего не осталось. В Надином лице появилась грубоватая жёсткость; мало того, сестра определённо начала стареть, что уж совсем никуда не годилось в тридцать с маленьким хвостиком.

Сестра уговаривала ехать в Новосибирск, к родителям, но я не чувствовала себя готовой — была слишком потрясена неожиданной и непривычной лаской родного человека. Все построения о моей ненужности семье рухнули, как карточный домик. Но если всё было не так, как я себе представляла, что тогда происходило со мной столько лет? Мне нужно было время, чтобы осознать новую реальность. Нет, делать вид, что все случившееся со мной, это одно сплошное недоразумение, что на самом деле никто не выдавливал меня из семьи в мою нынешнюю жизнь, я не собиралась. Решено было так: Надя везет Алешку вместе с няней к родителям, а я приезжаю за сыном через неделю и, если смогу, задержусь на денек.

Вот тогда-то я и въехала в родной Новосибирск на белом коне. Элегантная, с немаленьким бриллиантом на пальце, предваренная сведениями о престижном дипломе, роскошной квартире и дорогой иномарке, я предстала перед растерянными, постаревшими и счастливыми родителями, окруженными уважительно поглядывающими на меня родственниками. Да, это был недолгий праздник на моей улице. Одно «но» — падать потом с высоты триумфа было больно.

Тот мой приезд, хоть и был вполне белоконным, не произвел на меня и половины того впечатления, что подарил следующий.

Лето родители обычно проводили на даче. Чего им там не хватало для полного счастья — так это внука, вот я и подкинула им возможность быть счастливыми целых два месяца. Сама я в тот же день улетела обратно — не видела в родителях готовности обсудить всё то, что ощутимо стояло между нами. Я не понимала, как нужно изловчиться, чтобы не помнить об этом каждую минуту. Да и дела мои в это время завертелись так, что каждый пропущенный день грозил обернуться серьёзными потерями. В начале осени я приехала забирать Алешу. Сын должен был уже спать, когда я поздно вечером позвонила в дверь квартиры, в которой прошло моё детство. С этого момента нужно подробней.

Звонок прозвучал точно так же, как и десять лет назад. Мама открыла дверь, и она была рада меня видеть. В прихожую не вышел, а выбежал отец, на его лице блуждала удивленная и неуверенная улыбка:

— А я-то сначала не поверил. Слышу твой голос, думаю — показалось. Ты же обещала быть только завтра.

Мы долго сидели на кухне, пили чай с маминым пирогом и разговаривали негромко и неспешно обо всем понемногу. О том, сколько нужно варенья и солений выслать в Москву, при этом долго и обстоятельно обсуждали различные варианты переправки дачных заготовок. Потом мы подробно говорили о том, что у Алешки на попе выступила сыпь, еще о каких-то важных семейных вещах; и мне перестало казаться, что непременно нужно разбираться в нашем прошлом. Прошлое незаметно ушло в прошлое, и это метафизическое событие принесло удивительное чувство облегчения, ощущаемое физически, всем телом, даже дышать стало легче. Настоящее — вот, что, действительно, важно. Это был очень хороший вечер.

Следующий день, в который я уезжала, вот его-то лучше бы не было вовсе. Я и сейчас помню лица мамы и отца в ту минуту, когда мы с Алешкой садились в такси, чтобы ехать в аэропорт — это были лица любящих людей.

Уже спустившись к машине, мы остановились для прощания, и мама торопливо и почти робко заговорила:

— Когда теперь увидимся? Женя, ты можешь привозить нам Алешу, когда захочешь и насколько захочешь. Я могу приехать к тебе на какое-то время, мы с отцом могли бы приехать, освободили бы тебя от всех забот, и с ребенком, и по дому. Няня, она хоть и ответственная, а чужой ведь человек. До лета еще далеко — летом-то ты ведь Алешу к нам привезешь? — а к Новому Году или вы приезжайте, или мы к вам. И с зятем своим мы еще не познакомились.

И тут я сломалась. Не заметив, как это произошло, я снова отчаянно захотела стать хорошей девочкой, радующей своих родителей. Пара пустяков — вычеркнуть из жизни почти десять лет, сделать вид, что их не было! Но я не размышляла тогда над неконкретными вопросами.

Вот какая мысль меня захватила: необходимо расстаться с Диданом, и как можно скорее. Нельзя сказать, что идея разрыва была свеженькой, она перманентно возникала все эти годы. Были у меня даже две серьезные попытки уйти на вольные хлеба, не считая десятка мелких поползновений. Но каждый раз в этом самом месте как чертик из бутылки возникало какое-нибудь обстоятельство из категории «непреодолимой силы» и возвращало меня под крыло Дидана.