Гийом Мюссо - Девушка из Бруклина

– Значит, выкуп передавали в лесу? Две машины, одна напротив другой?

– Да, как в фильме «Сицилийский клан». Отец передал чемоданчик, набитый купюрами, Киффер проверил и отпустил меня. Конец комедии.

– Погоди, погоди, какой чемоданчик? Твой отец переложил деньги в желтую сумку, разве нет?

– Нет, он передал кейс, какими обычно пользуются бизнесмены.

– Музелье мне сказал, что ты говорил о желтой сумке.

Буассо занервничал.

– Ничего подобного! Я не мог такого сказать! Деньги были в жестком атташе-кейсе, фирмы «Самсонайт», у отца таких всегда навалом. Может, потом Киффер и переложил все в сумку, не знаю. Хотя меня бы это не удивило. Он всего боялся. Боялся, что ему приготовили западню, думал, что средством для западни может стать все что угодно.

Карадек опустил голову, размышляя, и тут обратил внимание на руки Буассо, лежащие на стойке: ногти были обкусаны до крови. Паренек тонкокожий и всегда начеку… Был бы ангелом, если бы не стресс и страх.

– А дальше что было? Что делали родители?

– Ничего. В самом прямом смысле. Слова мне не сказали, ни о чем не спросили. По их мнению, вся вина была на мне. Через два дня отправили в пансион. Сначала в Швейцарию, потом в Штаты. Мы никогда больше не вспоминали об этом случае, и кончилось тем, что я его тоже вытеснил из памяти.

Марк недоверчиво сдвинул брови.

– Ты хочешь сказать, что никогда не связывал свою историю с историей жертв Киффера?

– Никогда. Я жил в Чикаго. Все, что происходило здесь, меня абсолютно не касалось. О деле Киффера я вообще узнал полгода назад.

– Каким образом? Музелье сказал, что толчком послужили сеансы у психотерапевта.

– Да, я хотел остаться в Штатах и учиться в театральной школе на Бродвее. Но после того как сдал на бакалавра, мне пришлось вернуться. Из-за здоровья. Расклеился всерьез. Меня всегда мучили страхи, а тут участились приступы отчаяния, доставал параноидальный бред, галлюцинации, я хотел покончить с собой… В общем, был на грани сумасшествия. Меня госпитализировали, полгода я провел в специальном центре в Саргемин и мало-помалу оклемался. Местные врачи помогли, потом психотерапевт.

– И во время сеансов с психологом всплыли воспоминания?

– Да. И мне здорово поплохело, когда я понял, что похитителем был Киффер, который сжег свой вертеп буквально несколько часов спустя. Я мог бы спасти этих девочек, понимаете?!

– Это было бы проблематично, – меланхолично отозвался Марк.

– Но я же запомнил номер, черт подери! – закричал Буассо. – Обратись мы в полицию, его схватили бы раньше, чем он устроил аутодафе!

Марк положил парню руку на плечо, ему хотелось его утешить.

– В ответе родители, ты-то при чем?

– Они – гады. Чтобы, не дай бог, не попасть в газетную хронику, предпочли оставить преступника на свободе. Меня эта мысль с ума сводит!

– Ты говорил с ними об этом?

– Я с ними вообще не разговариваю с тех пор, как понял, что они совершили. И от наследства отказался. Не хочу ничем быть им обязанным. За лечение заплатили дедушка с бабушкой.

Марк вздохнул.

– Ты в этом говнище ни за что не отвечаешь, тебе было десять лет.

– Это не снимает вины.

– Снимает. Много кто может упрекнуть себя в этом деле, но не ты. Уж ты мне поверь.

Максим сжал голову руками. До еды он так и не дотронулся. Марк, глядя на него, вздохнул. Нравился ему этот паренек: цельный, чувствительный, уязвимый, честный. Карадек очень хотел бы ему помочь.

– Послушай, я знаю: всегда легче говорить, чем делать, но ты все-таки постарайся, найди средство и оставь все это позади. Понял? И скажи на милость, что ты вообще тут делаешь?

– То есть?

– Я имею в виду в Нанси. Мотай отсюда как можно скорее. У тебя здесь куча скверных воспоминаний. Не ерепенься, прими от родителей деньги и уезжай в Нью-Йорк, заплати за театральную школу и учись себе. У нас одна жизнь, и проходит она быстро.

– Я не могу никуда ехать.

– Почему это?

– Я же вам сказал, я болен. У меня проблемы с психикой. Психолог, который со мной работает, живет здесь и…

– Погоди! – Марк, подняв руку, прервал паренька, потом взял со стойки визитную карточку ресторана и написал на ней телефон и фамилию, карточку протянул Буассо.

– Эстер Азьель, – прочитал тот. – Кто это?

– Врач-психотерапевт, работала в больнице Святой Анны. Француженка, но живет теперь в Америке. Работает в больнице на Манхэттене, имеет там свой кабинет. Если у тебя появятся в Нью-Йорке проблемы, сходи к ней и скажи, что от меня.