Гийом Мюссо - Девушка из Бруклина

Карадек не стал ходить вокруг да около.

– Музелье – фуфло. Забудь о нем. Ты же понял, что он тебе не поможет.

Юноше, вероятно, пришлась по душе грубая прямота Карадека, но он все же встал на защиту Музелье.

– Вообще-то полковник прав: прошло целых девять лет, и моя история не имеет никакого смысла.

Марк, не соглашаясь, покачал головой.

– Она имеет смысл и к тому же может помочь нам еще в одном деле.

– Правда?

– Давай я сперва задам тебе свои вопросы, а потом объясню, что к чему. Идет?

Паренек кивнул. Марк сначала пересказал в общих чертах то, что ему сообщил Музелье, а потом стал уточнять.

– Значит, тебе тогда было десять лет, так?

– Десять с половиной. Я перешел в шестой класс.

– Где ты жил?

– В родительском доме на площади Карьер.

– В Старом городе? Рядом с площадью Станислас?

Буассо кивнул и продолжил:

– Каждую среду во второй половине дня наш шофер возил меня на катехизис.

– Куда именно?

– В базилику Святого Апра. Я врал отцу насчет часа, когда мне надо было там быть. Хотелось иметь в своем распоряжении больше времени. Шофер высаживал меня на улице Гиз, и я одну неделю ходил к кюре, а другую – в парк Орли. В парке лектор рассказывал ребятам о театре. Вход был свободный. Не надо было записываться, ничего от нас не требовалось. В общем, было здорово.

Марк отхлебнул пива и взял себе тарелочку с сашими. Максим продолжал рассказывать, и голос у него дрогнул.

– На обратной дороге из лектория этот тип меня сцапал. Я всегда выбирал дорогу покороче и не видел, как он подкрался. Минуты не прошло, как я оказался у него в багажнике.

– Он знал, кто ты такой.

– Само собой. Он сразу же сказал мне: «У тебя все отлично. Отец мигом вытащит тебя отсюда». Должно быть, он следил за мной не одну неделю.

– Сколько времени вы ехали?

– Часа два, я думаю. Когда мы подъехали к дому, шел дождь, было совсем темно, и кругом лес. Сначала он запер меня в сарае для инвентаря рядом с домом. У меня, похоже, поднялась температура от испуга и потрясения. Я орал, бредил, не мог остановиться. Если уж начистоту, меня тошнило и несло в прямом и переносном смысле. Сначала он отвесил мне несколько оплеух, а потом все-таки решил отвести в дом, завязал глаза и повел. Я спускался вниз по длинной-длинной лестнице. Когда мы остановились, он открыл одну дверь, потом вторую. В конце концов он передал меня какой-то девушке. У нее был ласковый голос, и от нее очень хорошо пахло. Фиалковой водой и свежевыглаженным бельем. Она не велела мне снимать с глаз повязку и просила не бояться. Она вымыла меня губкой, а потом даже баюкала, чтобы я мог заснуть.

– Как звали девушку, знаешь?

Буассо утвердительно кивнул.

– Она сказала, что ее зовут Луиза.

Карадек прикрыл глаза.

Луиза Готье, первая жертва. Четырнадцать лет, конец 2004 года, ее похитили в Бретани, она приехала на каникулы к бабушке с дедушкой.

В голосе Максима послышались рыдания.

– Подумать только, все эти годы я считал девушку его сообщницей! А недавно прочитал, кто такой Хайнц Киффер, и понял, что она была…

– Я знаю, кем она была. А с другими девушками ты общался, пока был там?

– Нет, только с Луизой. Мне в голову никогда не приходило, что там был кто-то еще.

Максим застыл, глядя в пустоту. Он молчал не меньше минуты.

– Сколько времени ушло у твоих родителей на то, чтобы собрать выкуп? – задал новый вопрос Карадек.

– Несколько часов, не больше. Кифферу хватило ума не требовать заоблачных денег. Пятьсот тысяч евро средними купюрами. Вы, конечно, знаете, моя семья баснословно богата. Отцу не трудно было собрать такую сумму.

– Где произошла передача выкупа?

– В лесу Ланвевиль-о-Буа, неподалеку от Люневиля.

– Откуда ты это знаешь?

Буассо объяснил:

– На следующий день, когда мы уезжали, Киффер меня связал, но повязку с глаз снял, и я сидел рядом с ним на пассажирском месте. По дороге он остановился у телефона-автомата на обочине, позвонил отцу и назначил место встречи.

– Как себя вел Киффер? Как выглядел?

– Ненормальным. Дергался, нервничал, вел себя как сумасшедший. И меня посадил на переднее место тоже не от большого ума. Хоть он и ехал какими-то проселками, меня и там могли запросто заприметить. Сам он надел лыжную маску и говорил сам с собой. Был перевозбужден до крайности. Похоже, что-то принял.

– Лекарства или наркотики?

– Не знаю, но что-то принял.

– А как ты мог запомнить номер его машины?

– Увидел в свете фар, когда пошел отцу навстречу.