Коллектив авторов - Времена и нравы (сборник)

– Нет, недостаточно, мне постоянно кажется, что у меня еще есть много чего, что сказать тебе. – Дашань обеими руками похлопал себя по лицу. – Эту маску очень трудно носить долго, на некоторых участках лица еще остались поры, и когда выступает пот, он колет мне лицо тысячами маленьких иголочек. Но со временем ты привыкаешь.

Ему что, хотелось снять с себя маску? Я сделал вид, что не понял его намека, мне не хотелось еще раз увидеть его обезображенное лицо.

В этот момент вошел Сяошань, неся две чашки чая. Я даже не знаю, откуда он его взял. Видимо, этот кинотеатр стал ему вторым домом и был снабжен всем необходимым для повседневной жизни.

Я поблагодарил Сяошаня. Находиться здесь в качестве гостя мне было гораздо спокойнее. Мне показалось, что время перейти прямо к делу. Я решил разъяснить всю суть происходящего и прямо спросил Дашаня:

– Ты доказал мне подлинность твоей истории. Я не просто поверил тебе, но и увидел все своими глазами. Теперь ты можешь сказать, какую цель ты преследуешь? Чего ты хочешь от меня?

– Хороший вопрос, – зааплодировал Дашань. – Тогда перейдем сразу к делу. Подумай как писатель – что бы я мог от тебя хотеть?

Я ответил:

– Ага, то есть тебе захотелось на моем фоне неудачника показать, насколько ты крут?

Дашань сказал:

– Люди тщеславны, и я не исключение. Но только ради того, чтобы потешить свое самолюбие, я не стал бы тратить столько энергии.

Я продолжил:

– Ты ищешь понимания? В особенности разностороннего понимания понятия «лицо»? Тебе кажется, что раз я написал роман «Внутреннее лицо», то нам есть о чем поговорить?

Дашань подхватил:

– Это само собой, но я не думаю, что ты можешь понять истинную суть лица. Разве что если…

– Если что? – У меня кольнуло в сердце.

Дашань сдернул маску, обнажив свое демоническое лицо с оскаленными зубами. Под маской оно сопрело до красноты и напоминало голову свиньи, зажаренной в соевом соусе; он выглядел безобразно и в то же время смешно. Сяошань подал ему мокрое полотенце. Дашань вытер лицо и со вздохом сказал:

– Эх, после того как у меня было изуродовано лицо, я ни разу не смотрел на себя в зеркало. Я избегаю всех предметов, в которых могу отражаться – оконных стекол, витрин, металлических предметов, дисков, водной глади. Если у меня нет возможности избежать этого, я просто закрываю глаза. Я прекрасно понимаю, что никто, включая меня, не в состоянии противостоять страху и ужасу, которые вызывает мое изуродованное лицо. Я ненавижу свою внешность. Я чувствую себя безумно одиноким, одиноким до дрожи, будто бы я последний скитающийся в мире людей черт. И этот кинотеатр я выкупил потому, что, когда я остаюсь здесь наедине с самим собой, я как будто остаюсь наедине со своими детскими воспоминаниями. Здесь не существует моего лица, оно тут не имеет значения. Только здесь я могу почувствовать себя живым, почувствовать себя полноценным. А за пределами этих стен я чувствую себя ущербным физически и уродливым душевно.

– Я понимаю… – пробормотал я.

Дашань продолжал:

– Я никогда не смотрюсь в зеркало, но это не значит, что у меня нет желания увидеть себя. У людей от природы есть желание смотреть на себя, и я не являюсь исключением. В такие моменты я смотрю на Сяошаня и представляю, что он – это я, каким я должен был бы стать, каким я мог бы быть в реальности. Но все же, как бы мне ни хотелось, Сяошань – это Сяошань, а не я, Дашань. Пусть мы и однояйцевые близнецы, но он – это он, а я – это я, и эту обособленность ничем не разрушить, никак не изменить. Теперь ты понимаешь мою боль? Я думаю, что если бы не было этого обособленного существования, то не нужны были бы и книги. Ты как писатель хоть раз задумывался об этом?

Я закивал головой:

– Действительно, так оно и есть…

Дашань встал, низко поклонился мне и сказал:

– Поэтому я пригласил тебя – чтобы попросить об одной услуге.

– Что за услуга, продолжай, – произнес я тоном видавшего виды человека, готового всегда прийти на помощь.

Он заколебался и, понизив тон, сказал:

– Пойми меня.

Я удивился и, потирая правой рукой ухо, проговорил:

– Я и так прикладываю все усилия, чтобы понять тебя.

– Этого не достаточно, отнюдь не достаточно.

– Тогда что же мне еще прикажешь сделать?

Дашань приподнял голову, впился в меня взглядом и, чеканя каждое слово, произнес:

– Стань вторым мной.

Я вскочил с места и напряженно спросил:

– Что ты несешь? Как стать вторым тобой?

Дашань расхохотался; его лицо исказилось, совершенно потеряв человеческие очертания, и уже не поддавалось никакому описанию.