Коллектив авторов - Времена и нравы (сборник)

Я покачал головой. На сердце была тяжесть. Дашань добавил:

– Любовь и страх зачастую могут заменять друг друга. Если не можешь заставить женщину уважать и бояться тебя, то не сможешь заставить ее и любить тебя всем сердцем.

Я вздохнул. Совсем недавно я подумал бы, что все, что говорит Дашань, – полный вздор, но сейчас мне кажется, что в его словах есть смысл. Я действительно не способен удержать женщину. Обе девушки, которые у меня были, считали меня слабохарактерным и никчемным. Я тогда еще не понимал: как можно называть меня никчемным? Во всех делах я руководствовался моральными принципами, помогал людям в их благих начинаниях. Сейчас же, находясь здесь, у Дашаня, я вдруг понял, насколько был наивен. Оказывается, женщине не нужны мои моральные принципы, женщине нужно бояться тебя и подчиняться, и если ты сможешь этого добиться, она постепенно полюбит тебя. Ведь даже такого урода, как Дашаня, кто-то любит.

– Я самый настоящий неудачник, – брякнул я.

Дашань покачал головой и, похлопав меня по плечу, сказал:

– Не думай об этом, это все в прошлом. Главное – суметь начать жить заново.

От его утешений у меня на душе стало теплее. Похоже, он в самом деле считал меня своим другом. Однако же мне мое будущее виделось мрачным. Кого я могу заставить бояться и подчиняться себе? Может, поехать в деревню и взять в жены простушку? Но в современной деревне молодежь вся разъехалась на заработки, остались ли там еще простые девушки?

Я сидел неподвижно, как глиняный истукан. Остывшее желание любить еще теплилось где-то глубоко во мне, и если позволить ему угаснуть окончательно, моя жизнь потеряет самые прекрасные оттенки и я превращусь в сосуд, сквозь который будет протекать беспощадное время.

Дашань посмотрел на меня так, будто принял какое-то решение. Затем он кашлянул, сглотнул слюну, посмотрел на наручные часы и неожиданно сказал:

– Ох, времечко-то уже не раннее, поехали-ка обратно в Цинмачжэнь.

– Обратно в Цинмачжэнь? – опешил я.

– Да, поедем в кинотеатр, надо поговорить. Мне нравится это место. Когда у меня появляется свободное время, я часто сбегаю туда, чтобы побыть в одиночестве.

– Что, ностальгия?

– Быть может. Для меня цинмачжэньский кинотеатр – особое место. Оно будто находится вне времени. Там я полностью успокаиваюсь. Кстати, я уже выкупил его.

– Ого! – произнес я, раскрыв от удивления рот, словно слабоумный ребенок.

– Сяошань, нам пора!

Если Дашань что-то решил, то всегда немедля приступает к исполнению задуманного. Он поднялся и стал надевать пиджак.

Мы опять поднялись на крышу, залезли в кабину вертолета и в кромешной тьме ночи направились в Цинмачжэнь. Хайши переливался тысячью огоньков, являя собой картину богатства и процветания, и я знал, что ничего из этого великолепия не принадлежит мне. Чувствовал ли я себя потерянным? Желал ли я этого богатства? Не знаю. Знаю лишь, что сердце мое превратилось в пепел. Я делал то, что мне велел Дашань, чувство страха уже давно исчезло.

На этот раз мне показалось, что мы летели очень долго, может быть, потому что была ночь. В эту ночь на небе не было видно ни звезд, ни луны – сплошная черная пелена. Из окна иллюминатора время от времени можно было увидеть мерцающие внизу огоньки, похожие на маленькие звездочки, будто бы земля и небо поменялись местами. Монотонный грохот вертолета был уже не таким оглушающим, как днем, словно бы пропеллер тратил последние силы, разрезая эту безграничную тьму.

Вертолет приземлился на крыше кинотеатра поселка Цинмачжэнь. Дашань зевнул; оказывается, он задремал во время полета. Я тоже изрядно устал, но меня нисколько не клонило ко сну, будто бы и сон предал меня. Мы спустились вниз по лестнице и вернулись в ту прежнюю комнату.

– Присаживайся, – предложил Дашань. Он проявлял все больше дружелюбия ко мне.

Я сел. У меня было странное ощущение, я чувствовал себя заключенным перед допросом.

– О чем бы ты еще хотел поговорить? – сказал я, глядя на Дашаня; выражение его лица было жестким и безжизненным, как у манекена.

– Я еще о многом хотел бы поговорить. После того как я прочитал твой роман, у меня появилось огромное желание пообщаться с тобой.

Дашань тоже присел.

– Я пойду заварю вам по чашке чая, – предложил Сяошань.

Он вышел из комнаты, оставив меня с Дашанем наедине. Мне стало неспокойно. Я выдавил из себя неестественный смешок:

– Разве мы сегодня недостаточно много разговаривали? О чем еще ты хочешь поговорить?