Антон Проскурнин - Всегда можно остановиться

— Тогда вернул бы деньги настоящему хозяину, например.

— И того бы развел какой-нибудь другой “предприниматель”.

— Ок, обратился бы в полицию.

— С каким заявлением?

— Да черт его знает, что бы я сделал! Себе бы забрал!

Оба замолчали. Вадим гадал, не перегнул ли палку, не придется ли сейчас опять уговаривать Барона дать ему шанс. В то же время его одолевало замешательство и злоба — игра в шарады знатно подействовала ему на нервы. Все эти вопросы про присвоение чужого имущества… Озарение пришло так же внезапно, как и разбудившее его десять минут назад сообщение Красного Барона.

— Я не собираюсь делать ничего такого.

Фраза выглядела бессмысленной, но Барон его понял.

— Я не собираюсь предлагать ничего ТАКОГО. Но и трепаться об этом здесь не собираюсь.

Ладони Вадима вспотели. “Неужели мне сделают предложение, от которого нельзя отказаться”, промелькнул в его голове несмешной штамп.

— К чему тогда были эти вопросы?

— К тому, что решение, кажущееся с первого взгляда правильным, не всегда таковым является.

— И зачем мне этот урок философии?

— Затем, что я собираюсь предложить тебе решение, которое на первый взгляд кажется неправильным. Скажи свой номер телефона…

Поезд метро мчался по туннелю, рассеивая тьму и оставляя позади грохот колес.

Вадим посмотрел на часы. Времени хватало с запасом — когда он выйдет на поверхность спешить не придется. В четвертый раз за эту поездку, в руке оказался телефон, на экране которого отобразилось письмо: “Компания “Невероятный Джекпот”. УДАЧА! ПОБЕДА! ДЖЕКПОТ! Сотни победителей!” гласили строки. В груди ерзал комок беспокойства, подначивая сойти на ближайшей станции.

Вадим боролся с неприятным чувством, повторяя, как мантру, слова Барона. “Сам подумай: компания получает миллионы с проданных билетов, победители получают сотни тысяч, а сотрудники — копейки. Мы отдаем эти деньги совершенно незнакомым людям. Мы не интересуемся кто они, чем они занимаются и куда потратят деньги. Мы отдаем мешок и идем получать конверт”.

Ситуация и правда была незавидная — Вадим даже отметил в себе некоторую жалость по отношению к Барону. Но давало ли это им право на воровство? Ведь разделить с сотрудниками лотереи чей-то выигрыш — это самое настоящее воровство. В этом сомнений не было.

Состав начал замедляться пока не остановился полностью. Двери открылись, начался обмен людьми. Последним в вагон вошел мужчина, чей внешний вид разительно отличался от любого из пассажиров. Жирные волосы липли ко лбу, большую часть лица скрывала густая борода. Он не носил — на нем висели: футболка, рубашка и куртка. В одной руке были зажаты несколько полиэтиленовых пакетов, заполненные неразличимым мусором. В другой — бумажный пакетик, из которого торчало бутылочное горлышко.

Бомж начал проталкиваться в дальнюю часть вагона, сопровождаемый сильным неприятным запахом, от которого к горлу мгновенно подкатывал комок. Пассажиры торопливо уступали дорогу и старались перейти в другой конец вагона.

В воздухе загундосила запись о следующей станции и двери с лязгом закрылись.

Пристроившись в уголке, откуда тут же начали смещаться остальные пассажиры, он флегматично отпил из бутылки, пошатываясь, то ли от движения поезда, то ли под действием употребленного.

Трудно было оценить сколько ему лет, но с большой уверенностью можно было сказать, что его жизненный путь привел в тупик и внезапных поворотов не готовит. Никаких наслаждений, никаких открытий, никаких перемен. Впереди — доживание.

Вадим снова посмотрел на экран телефона: “Как знать, возможно, следующий — это вы?!” Вопрос огромной — в три четверти письма — рекламы лотерейной компании бескомпромиссно заставлял задуматься. Под ним, завершая письмо, были вписаны еще две строки: фамилия и имя Вадима, а также размер его выигрыша.

Вадим мешкал. Оказавшись перед дверями офиса лотереи, он занес палец над звонком и замер. Что, если он заберет деньги у того, кто на последние сбережения покупает лотерейный билет? У кого ситуация гораздо хуже или у кого это единственный шанс. Все же есть вариант вернуться домой, занять денег у отца…

“Ты просто боишься!”, жестко отсек голос внутри. Его эго, явно унаследованное от отца, было редким, но грубым гостем. “Что за глупые отговорки нерешительного сопляка? Тебе нужны эти деньги и ты их возьмешь”.

Вадим знал, что за отказом подчиниться последуют дни полные самоуничижения и укоров в нерешительности…