Александр Крупцов - Мой друг МПС и все, все, все… (Из записок старого опера)

– Но как же так – ты казах и должен жить в Казахстане, тем более это твоя родина! А как же твоя семья, Карлыгаш и дочки? – были гласом вопиющего в пустыне. Удивительно, но на исходе недели МПС уже принимал участие в грузинском многоголосом пении. В конце недельного пребывания в Сванетии мне удалось уговорить друга выезжать домой. В дорогу Гоча, Важа, Сократ, Бесарион, Акакий дали нам огромные корзины со всевозможной снедью и, конечно, кувшины с вином. А мастер тостов Гоча, держа свой традиционный рог с вином, произнёс на прощание:

– В Сванетии есть прекрасный способ сохранить возраст. Те дни, которые проводятся с гостями, в счёт не берутся. Предлагаю тост за вас, дорогие наши гости, за вашу душевную щедрость, ибо вы сегодня, сами того не зная, продлили нам жизнь!

Важа, Сократ, Бессарион и Акакий дружно воскликнули:

– Гаумарджос!

В аэропорт нас увозил всё тот же пузатый майор. Мы возвращались в Тбилиси по старой дороге, с тихой грустью вспоминая гостеприимных Гочу, Кекелу, Важу и их земляков-сванов, заснеженные горные хребты и пики Зурулуди, Бангуриани, Цхаквзагари, сторожевые башни, загадочный клёкот орлов, паривших высоко в небе над горами.

Дома нас с нетерпением ждали коллеги, которые предполагали, что мы вернёмся из Грузии с вином.

Я часто с теплотой в душе вспоминаю эту поездку в горную Сванетию, добродушных, гостеприимных и приветливых горцев, красивую и суровую природу этого края. И тяжело было на душе, когда в августе 2008 года началась война с Грузией. Простым крестьянам-горцам эта война, конечно, была не нужна.

Вскоре вся эта история получила необычное и трагическое завершение.

Через четыре месяца по уголовному делу, где потерпевшими являлись наши сваны Гоча и Важа, было назначено судебное заседание. Помимо ограбления сванов, Белоус и Толян Немец совершили ещё несколько краж из квартир. Вместе с ними в этих кражах участвовал Палеев Мишка. За день до суда мне позвонил судья, который пригласил поприсутствовать на заседании:

– Мало ли какие вопросы могут возникнуть во время суда.

Судебное заседание началось в один из самых жарких июньских дней. Зал находился на третьем этаже и, несмотря на то, что все окна помещения правосудия были открыты, стояла страшная духота. Белоуса Серёгу и Толяна Немца защищал адвокат Кокенов, а интересы Палеева Мишки представлял Карим Газизов, который был знаменит пристрастием к спиртному, буйным характером и скандалами, связанными с его отношением к оппонентам. Кариму было уже за пятьдесят, он был высокого роста, с большим животом и тонкими руками и ногами. Чем-то напоминал большого паука.

Ему было неудобно и тесно сидеть за маленьким адвокатским столом. Газизов вытянул свои тонкие и длинные ноги под столом наружу. И тут все увидели, что адвокат обут в довольно поношенные штиблеты, а сквозь рваные носки Карима видны пальцы, которыми он постоянно шевелил. Это невольно привлекало взгляды всех присутствующих на заседании, в том числе судьи и народных заседателей, что явно их смущало. Всем стало ясно, что Карим слегка «навеселе». Председательствующий судья несколько раз объявлял перерыв по причине духоты в зале. Во время перерыва два адвоката прикладывались к бутылке водки, отчего их очень сильно разморило. И вот слово было предоставлено Кариму. Он встал, слегка пошатываясь, повернулся вполоборота к своему подзащитному и, указывая на него пальцем, громко начал держать свою адвокатскую речь:

– В то время, когда весь советский народ без устали строит коммунизм и стремится к светлому будущему, находятся подобные этому подсудимому отщепенцы и негодяи, которые не гнушаются совершать кражи у наших граждан, у старушек и беззащитных людей. Таким подлецам не место в нашем обществе.

Ошеломлённые председательствующий и народные заседатели привстали со своих кресел. Присутствующие в зале люди замерли, а Карим, завершая свою пламенную речь, громко заявил:

– Поэтому я требую назначить этому выродку высшую меру наказания!

Его слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. Коллеге Карима адвокату Кокенову с трудом удалось усадить не в меру говорливого товарища. А подзащитный Газизова Мишка Палеев забился в истерике, громко крича и требуя заменить ему адвоката. Председательствующий судья объявил перерыв до следующего дня. Затем он и народные заседатели покинули зал. Конвоиры стали выводить из-за перегородки находившихся там подсудимых. Вдруг побледневший Мишка Палеев, оттолкнув одного из конвойных, щупленького младшего сержанта, бросился к раскрытому окну и мгновенно запрыгнул на подоконник. Конвоир, которого Мишка оттолкнул, успел схватить его за щиколотку, и Палеев, потеряв равновесие, рухнул из окна на улицу вниз головой. Это произошло так быстро и неожиданно, что все успели только ахнуть. Одновременно с этим со стороны улицы раздался шум упавшего тела. Когда все выглянули в раскрытые окна, то увидели жуткую картину: безжизненное, окровавленное тело Мишки лежало ничком на металлической будке «автозака» (автомашины для перевозки заключённых).