Александр Крупцов - Мой друг МПС и все, все, все… (Из записок старого опера)

Сидевший в широком кожаном кресле больной после перепоя шеф резко привстал и, пристально глядя на опера Виталия Касимова, закричал:

– Эй, как тебя? Слушай, у тебя нет никакой атыкеткъа! – гораздо позже мы поняли, что это обозначает слово «этикет». – Ты хоть понимаешь, что позволил себе? Как ты можешь носить эти поганые капиталистические тряпки?

Только тут мы увидели, что взгляд начальника направлен на джинсы «Wrangler», которые были на Виталии. Мы знали, что эти джинсы, которые в те времена были большой редкостью, ему подарила подруга, работавшая на оптовой базе Облпотребсоюза.

Далее начальник в гневе заявил:

– Я не потерплю в этих стенах пропаганду западного образа жизни, образа загнивающего капитализма. Как нужно опуститься, чтобы надевать это жалкое тряпьё на себя? Немедленно переоденься!

Побледневший Виталий растерянно глядел на своего шефа и пытался что-то сказать, но Марат Куанышевич, перебив его, разразился тирадой об отщепенцах нашего самого передового социалистического строя. Он забыл о теме оперативки, и его понесло не в ту степь.

Через десять минут своей антиимпериалистической речи начальник на мгновение замолчал и стал пристально глядеть на опера Аюпова, которого мы иногда называли Маймак-Аю [80] Косолапый мишка – в переводе с казахского языка. . Аюпов был небольшого росточка, но плотного телосложения, а косолапость делала его похожим на медведя. Маймак-Аю выглядел явно уставшим после свадьбы своего брата, где он налегал на бесбармак и арак (каз. водка), полностью отдавшись в объятия Бахуса [81] Римский бог вина. . Несмотря на громкую страстную речь шефа, он начинал дремать. Марат Куанышевич, глядя на Аюпова и перенеся на него свой гнев, заорал:

– Эй, как тебя?.. Почему у тебя нос красный, как огурец? Пил, наверное? И у тебя, как у самого последнего отщепенца, так же нет никакой атыкеткъа! Каждый человек должен соблюдать культуру…

Далее, сделав небольшую паузу, он продолжил:

– Даже в еде!

При этом шеф икнул и затем, громко отрыгнув, распространил вокруг зловоние, подтвердившее наше мнение о том, что он прошедший день посвятил уничтожению жирного бесбармака, запивая его крепким араком.

Закончив клеймить позором сотрудников, он в гневе ударил кулаком по столу и выгнал всех из своего кабинета. Но когда он встал в полный рост, все увидели, что брюки у него расстёгнуты, и из гульфика торчал подол рубашки не первой свежести, а немного пониже выглянуло его мужское достоинство. Всё это напоминало изображение дули на советском плакате конца двадцатых годов «Наш ответ Чемберлену» (лозунг, появившийся в связи с нотой британского правительства советскому от 23 февраля 1927 года за подписью британского министра иностранных дел Джозефа Остина Чемберлена и последовавшей в ответ советской пропагандистской кампании).

Несколько лет спустя поборник социалистического образа жизни строителя коммунизма Марат Куанышевич вышел из рядов коммунистической партии развалившейся страны, отправил на учёбу в Турцию своего старшего сына, а потом и сам уехал туда же – в оплот загнивающего капитализма – на постоянное место жительства. Так он подтвердил основополагающие принципы мимикрии.

В один из летних дней на мой служебный телефон позвонила моя сестра Людмила. Она была взволнована, и из её сумбурных слов я только смог понять, что у них в доме во второй половине ночи уже несколько дней творится какая-то чертовщина. Людмила просила приехать и разобраться с этим необычным явлением. Она с мужем проживала на окраине города в одноэтажном доме на двух хозяев.

Поздно вечером этого же дня я перед выездом домой позвонил в участковый пункт милиции, где находился МПС. Предложил ему поехать к Людмиле, коротко сообщив о просьбе сестры, рассказавшей, что у неё дома что-то творится. На мою просьбу МПС ответил согласием. Около полуночи мы подъехали к дому Людмилы, которая с мужем, ожидая нас, сидела на скамейке у крыльца. Они обрадовались нашему приезду, и уже в деталях сестра подробно рассказала:

– Пять дней назад мы легли спать около полуночи. Примерно через час проснулись от шума двигающегося рядом железнодорожного состава. В нашем районе вообще нет железнодорожных путей, и этот шум нам показался странным и жутким. Мы выбежали на улицу, но там стояла тишина. После этого зашли в дом – шум железнодорожного состава стихал. На следующее утро я рассказала соседям о случившемся. Но они лишь посмеялись и сказали, что ничего подобного они ночью не слышали. И вот уже пять ночей примерно в половине первого в доме раздавался шум проезжавшего железнодорожного состава.