Александр Крупцов - Мой друг МПС и все, все, все… (Из записок старого опера)

Через два дня на старом, видавшим виды «ГАЗ-69» приехал Важа, который, к великой радости МПСа, привёз с собой несколько больших глиняных кувшинов с вином. Это были «Саперави» и «Мукузани» – красные вина с прекрасным ароматом, тёмно-гранатового цвета.

Я, уже не в силах выдерживать обильное застолье у гостеприимных сванов, решил пешком обойти предгорье.

Когда я стал подниматься лесом выше в гору, то обратил внимание на высокие пни. Большей частью высота их достигала двух-трёх метров. Я никак не мог понять – каким образом и для чего так высоко были спилены деревья. А когда наткнулся на свежие медвежьи следы, то решил побыстрее спуститься в селение. Зарядившись свежим горным воздухом, ярким солнцем и страхом встретиться с косолапым хозяином предгорья, я вернулся к продолжавшемуся очередному застолью и рассказал Гоче об увиденных высоких пнях в лесу. Изрядно захмелевший Гоча начал с грузинской поговорки:

– Высокое дерево любит сильный ветер!

А потом засмеялся и сказал:

– Мегобаро [76] Друг – в переводе с грузинского языка. , зимой в горах выпадает очень много снега, он прессуется, становится плотным. А когда нужно свалить дерево, то его пилят по уровню плотного снега. К весне снег подтаивает, и таким образом оголяется нижняя часть дерева. Вот почему у нас такие высокие пеньки.

Вот так – всё оказалось очень просто. А узнав, что я видел следы косолапого, Гоча заключил:

– У нас есть поговорка: не прав медведь, что корову зарезал, не права и корова, что в лес пошла. Нужно держать ухо востро, а то можно и пострадать от лап «хозяина».

Затем он в очередной раз высоко поднял рог с вином и произнёс:

– Один проповедник трезвости обратился к своим слушателям: «Несчастные, знайте же, что вы пали ниже животных. Ну поставьте перед ослом два ведра: одно с водой, другое с вином. Что он будет пить?» – «Конечно, воду!» – ответили слушатели. – «Вот именно – воду, а почему?» – «Потому что он осёл», – послышался дружный ответ. Да не уподобимся же мы ослам неразумным!

После этого Гоча выпил вино, обмяк, без чувств свалился в свой старинный деревянный трон и захрапел. Присутствующие сваны на его тост ответили дружно:

– Гаумарджос!

После каждого произнесённого тоста сваны произносили это слово. Позже я узнал, что оно переводится как пожелание здоровья.

Вдруг, неожиданно для меня и МПСа, резко встал из-за массивного и древнего стола Важа, в руках у которого находился большой рог горного козла. Конечно, рог был полон вина. Важа, высокого подняв рог, запел:

И началось… Сваны, находившиеся за столом, стали громко подпевать, а потом пустились в пляс. Это было довольно увлекательное зрелище. Сосед Гочи Сократ, худощавый, маленького роста, лысый, широко раскинул руки, словно хотел обнять нас, родную Сванетию и весь мир, будто какая-то неведомая птица, быстро перебирая ногами, пролетал в танце по кругу. В то же время Бесарион выбивал ритмы песни на доли (барабан), а Акакий вторил ему такими же ритмами на даире (бубен). Затем и они присоединились в азартном танце к Сократу.

Далеко за полночь уставшие Гоча, Важа, Сократ, Акакий и Бесарион, обнявшись, затянули протяжную грустную песню. Я понял, что это уже заключительный аккорд застолья. МПС, пошатываясь, подошёл к Сократу, хлопнул его ладонью по плечу и заплетающимся языком спросил:

– Сократ, ты не потомок ли этих, как их… философов? Шустрый Сократ и Акакий дружно воскликнули:

– Вах! Вполне возможно!

Сократ же задал МПСу встречный вопрос:

– Мегобаро, а ты не потомок ли железнодорожников?

МПС несколько смутился, покачал головой, но так как он был изрядно пьян, то непонятно, кивал ли он утвердительно или отрицал факт причастности к железнодорожникам.

Сократ продолжил:

– Я три года назад единственный раз на поезде ехал в Рустави и свалился с верхней полки. Сильно ушибся и вывихнул левую руку. С тех пор я на поездах не ездил.

Бесарион участливо спросил Сократа:

– А почему ты не поменялся с кем-нибудь на нижнюю полку?

Сократ, подумав, ответил:

– А с кем я мог поменять полку – в купе никого же не было!

Бесарион и Акакий, подняв указательные пальцы, только воскликнули:

– Вах!

Прошла неделя. Она не прошла, а пролетела, как пикирующий в ущелье горный орёл. Я предлагал МПСу выезжать домой, но бесполезно. Он был на «своём коне». Ему нравились грузинские вина и чача, и он вообще отказывался покидать Сванетию. На исходе недели он заявил, что остаётся в Сванетии жить. Мои уверения: