Александр Крупцов - Мой друг МПС и все, все, все… (Из записок старого опера)

Без руководителя и служба не служба. Ну кто может выдавать ценные советы и указания, направлять в нужное русло работу подразделения? Конечно, начальник.

Почти три месяца в нашем управлении отсутствовал начальник. Бывшего руководителя Дьячкова Василия Степановича торжественно отправили на заслуженный отдых – на пенсию. Это был фронтовик, служивший в полковой разведке, имевший несколько тяжёлых ранений, прошедший горнило страшной войны. Он дошёл до Берлина, имел много орденов и медалей. А после демобилизации партия направила его на не менее трудную службу – бороться с бандитизмом. Мы уважали его за крутой нрав, эрудицию, знание всех тонкостей сложной оперативной работы. Но время берёт своё, с приходом старости, как это ни горестно констатировать, нужно уходить на покой. И вот после трёх месяцев «безвластия» в один из осенних дней нам сообщили, что сотрудникам будет представлен новый начальник нашего управления.

Всех свободных от нарядов и срочной работы собрали в «Ленинской комнате» [78] Актовый зал. . На трибуну вышел начальник областного управления и после недолгой речи представил нашего будущего руководителя. Это был пожилой невзрачный полковник, маленького росточка, довольно полноватый. Лицо его «украшали» большой широкий плоский нос, низкий скошенный лоб, а выступающие надбровные дуги делали его похожим на морду примата. Маленькие покрасневшие глаза дополняли эту невзрачную картину.

После выступления главного областного руководителя Марат Куанышевич, так представили начальника, начал свою сумбурную речь о состоянии оперативной работы в нашем подразделении. Из его доклада можно было сделать вывод о том, что мы работаем очень и очень плохо, но с его назначением всё изменится в лучшую сторону. Далее он сообщил:

– Обошёл я и рабочие кабинеты сотрудников – никакого порядка нет! Всё как у свиней в берлоге!

А завершая сказанное, добавил:

– Перед началом этого совещания я встречался с некоторыми сотрудниками и понял, что они не только из рук вон плохо работают, не поддерживают порядок на своих рабочих местах, но и не повышают свой политический уровень! Ну-ка скажите, что вчера сообщил Аманайт?

Все присутствующие на совещании удивлённо переглядывались, не понимая, что вчера сказал Аманайт?! Да и кто такой Аманайт? На лице начальника областного управления отразилось явное недоумение, и можно было понять, что и он не знаком с этим таинственным Аманайтом. После тягостного молчания новоиспечённый начальник нашей службы заключил:

– Ну вот видите – я был прав!

МПС всё это время сладко дремал, как всегда, он не выспался. Многочисленное семейство и большое хозяйство не давали ему возможности поспать. Марат Куанышевич, заметив дремавшего МПСа и показывая указательным пальцем на него, воскликнул:

– Эй, как тебя… Скажи-ка мне, что вчера сказал Аманайт?

Но МПС слова нового начальника не слышал. Только когда его растолкали соседи, он, ошалевший, вскочил со своего места. Ему шёпотом подсказали вопрос нового начальника. МПС представился:

– Старший лейтенант милиции МПС Касымханович Газизов. Я не видел вчера в дежурной части Аманайта.

Марат Куанышевич замер с открытым от удивления ртом, а потом спросил:

– А почему сотрудник транспортной милиции присутствует на нашем совещании?

И ту все в разнобой стали громко кричать новому шефу:

– МПС – это его имя!

С открытым ртом Марат Куанышевич медленно осел на стул и больше ничего «умного» не сообщал, продолжая растерянно смотреть на МПСа.

Только на следующий день один из наших сотрудников догадался, что этот таинственный Аманайт – не что иное, как газета французских коммунистов «Юманите́» [79] L'Humanitе́ – ежедневная коммунистическая газета во Франции с 1904 года. . А в той статье, которую подразумевал Марат Куанышевич, она клеймила мировой империализм и их прихвостней.

Через несколько дней наш новый начальник пригласил сотрудников к себе на оперативку. Мы дружно зашли в его просторный кабинет и стали рассаживаться. Воздух в кабинете явно не озонировал, был наполнен нотками сильного перегара, чеснока и ещё какой-то вонючей дряни. Было ясно, что в предыдущий вечер наш шеф злоупотребил и закусывал жирным бесбармаком, а сам его вид вызывал только сочувствие.