Мо Янь - Сорок одна хлопушка

— Вот так чудеса! — рассмеялся Лао Лань. — Твоя мать — скряга, каких поискать: она и кость, собакой обглоданную, подберёт и домой на суп притащит. И чтобы такая кого-то в дом на вино приглашала?

— Тогда тебе тем более следует пойти, — сказал я.

— Как зовут мальца? — с набитым ртом промямлила толстуха. — A-а, Ло Сяотун. Сколько тебе лет, Ло Сяотун?

— Не знаю, — сказал я.

— Вот как, не знаешь, сколько тебе лет? — продолжала она. — Или нам говорить не хочешь? Ишь, гордец какой, смеет перед старостой деревни и нами так разговаривать! В школу ходишь? В начальную или среднюю?

— Очень надо мне в школу ходить, — с презрением бросил я. — Мы со школой не в ладах.

Толстуха, непонятно почему, расхохоталась аж до слёз. Что мне дело до этой тётки с отвратительными манерами, будь она жена мэра города, или начальника провинции, да будь она сама мэром или начальством покрупнее. И я со всей серьёзностью сказал Лао Ланю:

— Сегодня вечером пожалуйте к нам в дом на вино, не забудьте.

— Хорошо, согласен, вот, в глаза тебе говорю, согласен, — сказал Лао Лань.

На шоссе встретились последние две колонны. С запада двигалась колонна известной кожевенной компании «Мадонна», которая производила разнообразные образцы одежды из кожи. О высококачественной куртке «Мадонна» мечтало немало юношей и девушек, молодых тогда, но стеснённых в средствах. Колонна этой компании со стояла из двадцати юношей и двадцати девушек-моделей. Лето было в самом разгаре, а модели вышагивали в самых разных образцах кожаной одежды этой фирмы. Когда они приблизились к основному месту сбора, старший у них махнул рукой, и модели с обычной человеческой перешли на походку, какой они двигаются на подиуме. У всех мужчин короткая стрижка «ёжиком», лишённые эмоций лица. У женщин волосы окрашены в самые разные оттенки, ничего не выражающие красивые лица, они шли, покачивая бёдрами, в разноцветных мехах, и из-за отсутствия человеческих чувств на лице походили на сборище диковинных зверюшек. Удивительно, как среди этой жары и влажности они, одетые не по сезону, умудрялись не пролить ни капли пота. Я слыхал, мудрейший, есть такая пилюля, «Огненный дракон» называется, съешь — и можно во время студёной третьей «девятки» [50] Третья «девятка» — один из девятидневных периодов после зимнего солнцестояния, самое холодное время года. устраивать прорубь и окунаться в воду, так и сейчас, похоже, имеется некая пилюля «лёд и снег», приняв которую человек может в самую сильную жару «футянь» расхаживать под солнцем в мехах.

С востока подъехала разукрашенная машина фармацевтической группы «Благоденствие». Машина имела форму огромной таблетки с высеченными на ней тремя большими иероглифами в сунском стиле: «Хуажоудань» («Растворитель мяса»). Странно, но у этой знаменитой компании не было почётного эскорта, лишь один разукрашенный автомобиль, издалека он казался большой таблеткой, которая катилась по шоссе сама по себе. Об этом «растворителе мяса» я узнал пять лет назад. В то время я бродяжничал в одном известном городе и на главной улице этого города на столбах фонарей с обеих сторон увидел развевающиеся на ветру рекламные флажки с этим названием. Рекламу «Хуажоудань» я видел также на большой ЖК-панели на самой большой площади города. Креативная идея этой рекламы была чуднóй: если у вас вздулся живот после обильной мясной пищи, примите таблетку «Хуажоудань», и мясо тут же обратится в белый дымок, который выйдет изо рта. А текст рекламы вполне заурядный: съешьте хоть целого быка — одна чудесная таблетка развеет ваши печали. Вот уж точно: писавший эту рекламу — болван, ничего не понимающий в мясе. Ведь связь человека с мясом так непроста, есть ли кто-то, кроме меня в этом мире, кто действительно разбирается во всей её сложности? По мне, так изобретателя этого «Хуажоудань» нужно бы отволочь на лужок, что за мостом Утунцяо — это место расстрелов в восточной части города, и привести приговор в исполнение. Когда наешься мяса, нужно спокойно посидеть, ощутить, как желудок переваривает еду, это должно быть ощущение счастья, а эти деятели придумали какой-то «Хуажоудань». На этом примере можно получить некоторое представление о деградации человечества. Верно я говорю, мудрейший?

Все колонны наконец собрались в назначенном месте на пустыре. На шоссе перед храмом установилось временное затишье. С запада примчался пикап белого цвета, свернул с шоссе перед храмом и остановился под гинкго. Из него выскочили трое рослых мужчин, один из которых в застиранной добела старой армейской форме, по виду уже средних лет, но по-прежнему быстрый, в движениях рук и ног чувствовалось незаурядное владение телом. Я сразу узнал в нём Хуан Бао, телохранителя Лао Ланя, он много общался с нашей семьёй, но так и остался для меня загадочной фигурой. Они вытащили из машины сеть, развернули её, двое натянули и стали приближаться к страусам. Я понял, что для страусов это добром не кончится. Хуан Бао, конечно, прислал Лао Лань, теперь он у него, наверное, главный среди телохранителей. Страусы, не понимая, что к чему, бросились на эту развёрнутую сеть. Головы троих застряли в ячейках. Остальные увидели, что дело плохо, повернулись и бросились бежать. Попавшие в сеть барахтались, издавая хриплые крики. Хуан Бао принёс из машины огромные ножницы, какими пользуются садовники, и отсёк всем троим головы в самом узком месте шеи. Щёлк, щёлк, щёлк — и головы трёх страусов упали на землю за сетью. Безголовые тушки, покачиваясь, пробежали несколько шагов и свалились, удавы длинных шей конвульсивно дёргались и орошали всё вокруг чёрной кровью. Запах крови ворвался в храм. Тут злой рок и настиг Хуан Бао; воистину, как говорится, «на злодея другой злыдень найдётся». Из-за храма появились пятеро в чёрном с суровыми лицами. Один из них, здоровяк в чёрных очках и с сигарой в зубах, был таинственный Старшой Лань. Его подчинённые подскочили к Хуан Бао. молниеносно вытащили из-за пазухи чёрные резиновые дубинки и без лишних слов пустили их в ход. Дубинки опускались на головы, как во что-то вязкое, брызгала кровь, и от всего этого сердце охватила печаль. Ведь этот Хуан Бао в прошлом всё же мой односельчанин.