Алиса Ханцис - И вянут розы в зной январский

«Я буду писать с каждой стоянки. И потом тоже. Не волнуйся за меня».

Последние поцелуи, судорожное пожатие рук – и вот она уже смотрит на них с высоты двуколки, и все прежнее, знакомое понемногу отступает, как вода во время отлива. Чистенький беленый домик катится прочь, а после поворота и вовсе теряется из виду, и во всю ширь открывается безбрежная морская синева. Отсюда уже виден порт и океанские пароходы-исполины, стоящие у длинного причала. Всей езды – каких-то десять минут; нет времени проститься с городом, да и где тот город? Только башни угадываются на горизонте: Независимая церковь, Шотландская церковь, и где-то дальше, невидимые, но накрепко запечатленные в памяти – универмаг «Болл и Уэлш», купол вокзала и Австралийский дом с его разграфленным фасадом и острым шпилем на углу.

– На родину едете? – осторожно нарушает тишину старичок: траурное платье пассажирки удерживает его от попыток скоротать разговорами и без того короткую дорогу.

– Да, – отвечает Делия.

– Это правильно.

Низкий гудок всколыхнул прозрачный воздух. Порт был уже рядом, и все чаще попадались им экипажи и авто, стоявшие у обочины приморского бульвара. Шум постепенно нарастал: катили по рельсам вагонетки, заваленные мешками, людские голоса сливались в монотонный гул, какой царит обычно на больших рынках да в таких вот местах встреч и расставаний. Они подъехали к причалу так близко, как смогли, и старичок помог Делии выгрузить вещи.

– Вас кто-нибудь провожает? – спросил он, заметив, что она беспокойно озирается по сторонам.

– Да, друзья… Вы не волнуйтесь, я не потеряюсь. Спасибо вам!

Их не было, казалось, целую вечность. Делия успела не на шутку встревожиться и с надеждой всматривалась в каждое лицо, когда из толпы вынырнула Фрэнки. Вслед за ней появились Грейс, Пим, еще кто-то. Каждая несла по чемодану и картонке, так что со стороны можно было подумать, что они едут всей честной компанией. Делия хотела спросить, где Ванесса, но взгляд упал на высокую худую фигуру в черном, и слова застряли в горле. Этот цвет не шел ей чудовищно, делая лицо похожим на посмертную маску; и все-таки она надела траур. Значит – простила.

– Господи, а где же остальные? – воскликнула Делия, увидев в руках Ванессы большой плоский предмет, обернутый бумагой и перетянутый бечевкой. Две, от силы три картины!

– Не бойся, – ответила за нее Нелли. – Мы о них позаботимся.

Все вместе они подошли к воротам, ведущим на пирс. Багажный контролер придирчиво осмотрел их вещи: «Метки, барышня! Где у вас тут метка?» Делия еще с вечера проставила свои, выведя с полдюжины раз, будто в наказание: «Мисс Д. Фоссетт. „Пуна“, Лондон», и теперь ждала поодаль, рассеянно вспоминая, что где лежит и какой из чемоданов можно поместить в дальнее хранилище. Наконец с формальностями было покончено, и подруги влились в толпу, заполонившую причал. В разноцветном море шляпок и зонтиков сразу бросился в глаза островок цвета хаки у ближних сходней. Солдаты, все как на подбор молодые, курили и смеялись, уперев в землю ружейные приклады. Кто из них вернется домой? Думать об этом было невыносимо, и Делия, проглотив комок, отвернулась. Высокий бок парохода чернел и лоснился; по трапу заводили поджарых гнедых лошадей, и те исчезали, одна за другой, в корабельном чреве – покорно, как бараны на бойне.

Чьи-то пальцы коротко пожали ей руку, свободную от поклажи. Делия вопросительно взглянула на идущую рядом Ванессу, но та уже закрылась, приняв безразличный вид. Хотела ли она подбодрить ближнего или сама искала поддержки – как теперь узнаешь? Они продолжали двигаться бок о бок, и нарядная толпа невольно расступалась. Люди отводили глаза, кто сочувствующе, кто с суеверным страхом, и каждый – это было ясно – думал об одном: « Нам повезет. Нас минует». Что ж! Таков человек. Они с Ванессой тоже надеялись, верили – до последнего.

– Куда вы? Вот наш пароход! – окликнула их Фрэнки.

Их уже торопили: отплываем! – и они спохватились, обнялись все сразу, смущаясь и задевая друг друга локтями. Пим шмыгнула носом, Грейс добела закусила губу. «Глупая! – горячо шепнула она Делии в ухо. – Не вздумай идти на фронт, слышишь? Береги себя!»

– Отплываем, барышни! Кто тут пассажирки? Скорее!

Они расцепили руки и, втроем, кинулись наверх по шаткому трапу, дробно стуча каблуками. Остальные покинуто ждали, изредка обмениваясь репликами, а потом, завидев подруг на палубе, дружно начали махать. Впервые Делию провожали так – платочками, улыбками; по-настоящему, как других.