Ромен Пуэртолас - Очень-очень особенный детектив

Кто бы сомневался!

Вариант номер два.

Просверлить барабан замка дрелью.

Используйте сверло 8 мм.

Дрели нет. Будет шумно.

Вариант номер три.

Аккуратно просуньте между дверью и косяком рентгеновский снимок.

Сработает, только если дверь с правосторонним открыванием и не заперта на ключ.

Меня не устраивает ни один из вариантов, и я применяю свой.

Вариант Гаспара.

Если дверь заперта на ключ, лезь в окно!

Я продвигаюсь по коридору, держась рукой за стенку, чтобы не упасть. Впереди светящееся зеленое панно с бегущим белым человечком указывает мне, где выход. Я толкаю застекленную дверь. И сирена оглушительно завывает на весь дом.

В панике я прячусь за раскидистым кустом столетнего рододендрона, не заметив, что он тут единственный. В этот миг меня это волнует меньше всего. Вой сирены рвет на куски тишину.

Наверно, ее слышно даже в Париже.

Вскоре я замечаю, что розовое дерево (так переводится «рододендрон» с латыни) — настоящее кошачье общежитие. На ветках пристроился с добрый десяток котов. И все, выпучив глаза, уставились на меня. От сирены они обезумели. Я снимаю с ветки самого добродушного и отправляю поближе к двери. Через несколько секунд сирена смолкает, и я слышу приближающиеся шаги и голоса. Мужской — я узнаю голос мсье Дега — и нежный женский. Должно быть, мадам Бацилли.

Они увидели кошку, и, похоже, моя инсценировка показалась им убедительной. Я жду, пока в интернате все успокоится, и подсчитываю, сколько светящихся во тьме глаз смотрят на меня в моем убежище. Двадцать два. Стало быть, одиннадцать обычных кошек или двадцать две кривых.

Через несколько минут я у окна, которое считаю окном комнаты тридцать пять. Ставни открыты. Везет.

Я поступаю так, как видел в другом фильме — не в том, где использовали жженую пробку: снимаю пижамную куртку, обматываю руку и коротким резким ударом бью по стеклу. Окно бесшумно разбивается.

Не без труда взбираюсь на подоконник, а потом, как мешок с картошкой, валюсь внутрь комнаты.

Чтобы не навлекать подозрений, осматриваю комнату частями при помощи вспышки моего «Олимпуса». Комнатка обставлена еще хуже моей. Простыни на кровати уже нет, прикроватная тумбочка стоит пустая. По части улик поживиться нечем. Открываю шкаф. Тоже пусто. Пора вылезать обратно, и тут знакомый запах защекотал мне ноздри. Втягивая в себя воздух, двигаюсь к кровати, точно пес, почуявший спрятанную кость. Опускаюсь на колени. Нос привел меня к матрасу, а потом — к металлическому барьеру, который не позволяет больному упасть с кровати.

И вот я стою на четвереньках и жадно принюхиваюсь.

Я отчетливо различаю запахи полиэстера, обувного клея и плавленого воска. И с той же легкостью, с какой по нескольким нотам угадывают мелодию, я по этим запахам угадываю предмет. И не осмеливаюсь поверить самому себе.

Звонит будильник. 7:30 утра.

Я встаю, ищу тетрадку под номером тридцать семь, но ее нигде нет. В ванной наскоро умываюсь и чищу зубы, надеваю чистую одежду — ну и костюмчик мне выдали! — и отправляюсь в столовую завтракать.

Атмосфера непринужденная, как вчера. Делаю вывод, что моя небольшая ночная вылазка осталась без последствий и не возбудила подозрений. Это меня очень радует. Результатами я удовлетворен. Умираю от желания рассказать о них Анри и родителям.

Благодаря запаху, который я опознал в комнате, мое расследование сделало гигантский шаг вперед. Осталось найти предмет, который так пахнет, а это дело нехилое.

Говорят, что если вопить без перерыва восемь лет, семь месяцев и шесть дней, то затраченной энергии хватит на то, чтобы сварить чашечку кофе. Вооруженный этой информацией, я встаю под знакомым кустом рододендрона и начинаю истошно орать.

Через минуту перестаю: силы исчерпаны. Ко мне подбегают медсестры и в панике спрашивают, что со мной такое. Я не скрываю от них великой тайны научного характера.

— Гаспар, если ты будешь продолжать свои эксперименты, — грозит мадам Жак, — я отправлю тебя к профессору!

Лейла кивает, подтверждая, что согласна с коллегой. Что ж, медсестры друг друга поддерживают, так и должно быть.

Поостерегусь-ка я пока что открывать им еще одну тайну: если пукать без перерыва шесть лет и девять месяцев, то выпущенного газа хватит для производства атомной бомбы. Лучше такую информацию держать при себе. Она еще может пригодиться мне в тот день, когда я решусь сбежать из этой клетки для безумцев.