Ромен Роллан - Робеспьер

Мне было тридцать лет, когда я задумал написать обширную драматическую эпопею в двенадцати пьесах о Французской революции. И вот в семьдесят два года я заканчиваю произведение, которое, по мысли моей, должно завершать собою этот цикл — драму «Робеспьер». Я никогда не переставал о ней думать, но взялся за перо только в этом году, когда почувствовал, что овладел темой всецело. Сейчас, кажется, настало время осуществить этот замысел.

Суть трагедии можно изложить в немногих словах.

Три с половиной месяца протекает между началом и концом драмы, между казнью Дантона и казнью Робеспьера.

Все лица, которых я вывожу на сцену (кроме шайки роялистских шпионов и заговорщиков на заднем плане да нескольких авантюристов и прожигателей жизни вроде Барраса), эти суровые проконсулы, члены обоих Комитетов и представители Конвента в провинции, все они — искренние и пламенные республиканцы. Не только убеждения, но и личные интересы побуждают каждого из них спасать Республику, ибо их судьбы неразрывно связаны с ее судьбою: все они, даже Фуше, бесповоротно скомпрометировали себя, голосуя за казнь короля. И, однако, они с ожесточением разрушают свое собственное создание — Республику. Их обуревают страсти, ненависть, подозрения; необузданная ярость мешает им видеть, куда они идут, предает их в руки злейших врагов Республики. В этом их роковая судьба, тот неотвратимый рок, с которым некогда вступил в спор Эдип. (Припомните слова Наполеона: «Политика — это современный рок...») Несмотря на свою прозорливость, Робеспьер, так же, как и его противники, не в силах вырваться из смертоносных объятий змея. В иные минуты, словно при вспышках молнии, люди эти видят, в какую бездну они летят, они ужасаются, но уже не могут вернуться вспять. Добавьте к этому, что силы их подорваны за пять лет революции, что все они измучены постоянным напряжением и усталостью. Многие из них тяжело больны, как, например, Робеспьер и Кутон. В довершение всего невыносимо жаркое лето 1794 года, сорок дней палящего зноя, способного свести с ума. И, наконец, множество опасностей, угрожающих им всякий день и отовсюду — войны внешние, войны внутренние, нашествие неприятеля, заговоры, убийства, взаимное недоверие, болезненная подозрительность и мания преследования.

Я не старался их идеализировать. Я не пытался утаить их ошибки и заблуждения. Меня самого захватила могучая волна, которая увлекла их за собой. Я видел то, что было искреннего в этих людях, губивших друг друга, я видел грозную судьбу революций. Так было не только в те времена. Так бывало и во все времена. И по мере сил я попытался это показать.

26 октября 1938 года.

Члены Комитета общественного спасения

Максимилиан Робеспьер, 36 лет

Сен-Жюст, 27 лет

Кутон, 39 лет

Лазар Карно, 41 года

Билло-Варенн, 38 лет

Колло д'Эрбуа, 44 лет

Бертран Баррер, 39 лет

Робер Лендэ, 51 года

Приериз департамента Кот д'Ор, 30 лет

Члены Комитета общественной безопасности

Леба, 30 лет

Давид, 46 лет

Вадье, 60 лет

Члены Конвента

Амар

Жозеф Фуше, 35 лет

Тальен, 27 лет

Баррас, 39 лет

Матьё Реньо, 56 лет

Сийес, 46 лет

Карье, 38 лет

Огюстен Робеспьер, 31 года

Лоран Лекуантр, 50 лет

Бурдониз департамента Уазы, 36 лет

Мерлен де Тионвиль

Тюрьо

Фрерон, 40 лет

Дюран-Майян, 65 лет

Генерал Лазар Гош, 26 лет

Гракх Бабеф, 34 лет

Члены Совета Парижской коммуны

Флерио-Леско, архитектор, мэр Парижа, 33 лет

Пэйан, уполномоченный Коммуны, 27 лет

Кофиналь, врач, командир канониров Коммуны, 50 лет

Морис Дюпле, старик столяр, присяжный Революционного трибунала, 56 лет

Молодой Дюпле, сын его, 16 лет

Симон Дюпле, по прозванию «Деревянная нога», племянник его, секретарь Робеспьера, 25 лет

Элеонора Дюпле, 26 лет

Элизабета Дюпле, жена Леба, 22 лет

Анриетта Леба, сестра Леба, 19 лет

Жанна Фуше, жена Фуше, 30 лет

Кларисса, секретарша Баррера, 25 лет

Старуха крестьянка, 60 лет

Межан, секретарь Карно, 35 лет