Александр Проханов - Горящие сады

Волков проснулся от окриков за окном, ворчания двигателей. С трудом открыл глаза, видя Мартынова, полуголого, растирающего мускулы полотенцем. Тоскливо почувствовал, что ломота осталась, жар остался, и лежать бы вот так, пережидая шумы и крики, безвольно сплавляясь по течению болезни.

— Иван Михайлович, — наклонился над ним Мартынов. — Я вижу, желтенький «фиат» подкатил. Не вас ищут?

— Да-да, — мгновенно, одолевая немощь, единым рефлексом воли мобилизуя тело, заостряя его в мутное утро, Волков сел, отодвинув в себе болезнь в дальний, запасной отсек плоти, расчищая место для работы и действия.

— Сегодня вечером, если живы будем, на рыбалку хотели поехать. Вертолетчики из афганской эскадрильи приглашали, — Мартынов уже оделся, качал на ремне автоматом. — Вы не разболелись? Не задерживайтесь, приходите пораньше. Рыбки свежей отведаем, — вышел, стукнув дверью, а Волков проверил блокноты и ручки, прихватил аппарат, медленно, сберегая силы, спустился вниз, вписывая себя в дождливый день, в промозглый камень казарм. Смуглый, худой, пружинно взведенный Хасан открыл дверцу канареечного «фиата». Ехали по блестящей улице, словно осыпанной конфетти — тюрбаны, тюбетейки, витрины, наклейки на кузовках моторикш.

Во дворе у каменной стены ХАДа солдаты расставили аккуратными, как в оружейной лавке, рядами винтовки, карабины, автоматы, а рядом, не успев разобрать, грудой свалили пистолеты, ножи, тесаки, среди которых в черном железе бог знает как оказалось медное стремя, стертое от бесчисленных прикосновений подошв. Волков склонился к оружию, вдыхая кислый запах растревоженной стали, оружейной смазки и тонко уловимое, живое, не музейное дуновение горелого пороха.

Тут были американские автоматические винтовки и пистолеты-пулеметы, знакомые ему по Вьетнаму и Анголе, голубовато-вороненые, но уже с зазубринами и царапинами. Приклад одной винтовки был расщеплен пулей, так что лопнуло дерево и обнажилась скоба. Лежали рядком западногерманские портативные автоматы с убирающимся, телескопическим стволом, почти карманные, удобные для ношения среди восточных просторных одеяний: прямо сквозь накидки — огненный смерч в упор. Отдельно скопились китайские автоматы, на вороненой стали были выбиты иероглифы.

Но особенное, необъяснимо мучительное любопытство вызывали у него старые длинноствольные английские винтовки, давно утратившие воронение, с бело блестящими набалдашниками затворов, изъеденные раковинами, с лысыми, в трещинах и скрепах прикладами, сквозь которые были пропущены сыромятные ремни. Оружие бедняков и кочевников, горных пастухов и охотников, ухоженное, семей, — ное, унаследованное, близкое, как жена и очаг, таящее в себе скачки, горные пики, выстрелы в орла и барса, — обманутое оружие, стреляющее само в себя.

— Эти винтовки — не глядите что старые. — Хасан, не касаясь, спрятав руки за спину, кивнул на стволы. — Они их любят больше любых автоматов. Полтора километра — прицельный выстрел. В лоб! — Он коснулся острым пальцем смуглой переносицы, где сходились угольные брови, держал мгновение, вращая белки. — Пробивает бэтээр. Снайперская война. Бьют из засад и укрытий.

Волков, кутаясь в пальто, не мог отвести глаз от стертого ствола. «Вздор! Не меня!.. Не мне!»

— Вот обратите внимание, — Хасан указал на круглую противотанковую мину с клеймом «США». — Стали к нам поступать в большом количестве, что предвещает начало минной войны. Появились также зенитные пулеметы и даже мини-ракеты с инфракрасной головкой. Поток оружия увеличивается, главным образом, через Пакистан, через горы. — Он понизил голос: — За этим и отправлен Навруз. Ожидается крупный караван. Может, там будет Феруз. Если бы мне повезло!..

Волков делал снимки оружия отдельно и общим планом. Мину с клеймом, автоматы с иероглифами, груду ножей, пистолетов. Уходя, еще раз оглянулся: от старинной винтовки тянулся к нему незримый, догонявший его холодок, словно неясное, к нему обращенное слово.

В жарко натопленном кабинете Хасана, наслаждаясь пышущей печью, он рассматривал документы, захваченные при разгроме бандитских баз. Партийные билеты с зеленой оттиснутой эмблемой корана. Контрреволюционные листовки, призывающие вступать в бандитские отряды.

Хасан стоял за спиной у Волкова, переводил, комментировал.

— В той операции, подготовленной Наврузом, мы захватили, я вам говорил, штаб с партийным архивом. Можете отметить себе, сославшись вот на эти бумаги: бандиты стремятся выдавать себя за идейных борцов. Даже «партию» создали. С партийными функционерами, с аппаратом пропаганды, с партийной кассой и членскими взносами. Есть еще одно обстоятельство, которое нас очень тревожит. Среди картотеки нашлись имена людей, проникших в ряды революции. Эти люди сейчас в Кабуле. Допросы пленных показывают, что усиленно создается «пятая колонна», мятежников тайно направляют в Кабул. Я, своим разумением, ожидаю в скором времени обострения обстановки в столице.