Оксана Васякина - Рана

Когда ящик с урной уполз в шахту просвечивающего аппарата, женщина на досмотре подняла на меня удивленные глаза. Она даже немного побледнела. Я торопливо стала все объяснять и полезла в рюкзак за синей папкой с документами. Женщина сделала резкое движение, которым попросила меня остановиться. И тоже начала куда-то звонить. Она коротко объяснила, что я везу человеческий прах. А потом, кивая и дергая черную прядь, долго слушала. Мне показалось, что из трубки я слышу спокойную размеренную речь. На лице женщины появилось облегчение, и она знаком попросила меня пройти. Я спросила ее, хочет ли она увидеть документы. Та в панике подпрыгнула и стала трясти руками, как будто пыталась отогнать от себя противную крысу или зловоние. Я пожала плечами и пошла на посадку.

Самолет Новосибирск – Иркутск летит через Красноярск. Стюардесса объяснила мне, что в Красноярске самолет стоит 40 минут, и те, кто летят дальше, должны выйти из самолета и пройти досмотр заново. Еще подъезжая к самолету на автобусе, я обратила внимание на то, какой он крохотный. На каждом его крыле было по винту. Самолет скорее был похож на винтажную игрушку. Я вошла в салон, он был небольшой, на семьдесят человек. Старые серо-зеленые кожаные кресла потерты, а внутренняя обивка напоминала мне салоны пазиков и газелей. Вместе со мной в самолет вошли мужчины и женщины, я слушала их речь. Они громко говорили, многие были в норковых шапках и дубленках. Женщины хохотали, а у мужчин были огромные руки, в которых они несли спортивные сумки. По общему настроению я поняла, что лечу с вахтовиками. В полете нам не предложили никаких напитков, самолет летел шумно и как-то странно тарахтел. Ящик я поставила между ног, справа от меня молодая женщина рассматривала бортовую прессу и все время чему-то хмыкала. У нее были длинные нарощенные ногти черного цвета с крупными стразами на большом и указательном пальцах, норковую шубу она в полете так и не сняла. Я все время дремала, хотя иногда трясло так, что задница подлетала над сиденьем, в иллюминатор пробивался тусклый свет. Просыпаясь, я думала о смерти. Этот игрушечный самолет мог упасть в любой момент. Но в дремоте мне было все равно, умру я сегодня или останусь жива. Какое-то томное оцепенение охватило меня. Я летела вглубь Сибири, и по всему телу волнами бегали теплые мурашки. Мне не было страшно умереть, мне было страшно быть. И еще как-то тоскливо и спокойно от всего.

После приземления шумная толпа вывалилась из самолета и, проигнорировав автобус, ринулась пешком до здания аэропорта. Я села в автобус, и он дольше стоял, чем ехал. Похоже, мои попутчики были привычными и знали, что делать.

На входе в аэропорт нас встречала сотрудница авиалиний и давала квиточки на пересадку. Я взяла свой квиток и положила в задний карман джинсов. Она объяснила мне, как пройти повторный досмотр.

На транзитном досмотре я поставила ящик с урной на ленту и спокойно прошла сквозь рамку. Женщина в форменном жилете обратилась ко мне и спросила, что я везу. Я объяснила ей все и полезла за документами в сумку. На что та ответила мне, что она меня не пустит в самолет с таким грузом. Тогда я сказала ей, что она не хочет меня пускать в самолет, на котором я сюда прилетела. Та ответила мне, что Новосибирск Новосибирском, а тут, в Красноярске, у них свои процедуры. Тогда я попросила ее позвонить руководству и добавила, что везла урну на трех самолетах из Волгограда через Москву и Новосибирск и совершенно не понимаю, почему сейчас происходит эта заминка, притом что на сайте авиакомпании есть информация о правилах перевозки праха. Женщина позвонила начальству, там ей ответили, что не знают, как со мной поступить. До взлета оставалось пятнадцать минут. Мимо меня один за другим на посадку шли рослые мужчины в дубленках и дутых пуховиках. Я стояла в углу и ждала своей участи. Наготове я держала все нужные документы. Женщине сказали, что ей перезвонят, но телефон молчал. Я нервничала. В аэропорту Иркутска меня должна была встретить Ж., и я уже собиралась звонить ей, чтобы предупредить, что задержусь, потому что меня сняли с рейса. Через семь минут ожидания я обратилась к женщине и попросила поторопиться, мой самолет вот-вот взлетит, а я стою тут с распотрошенной сумкой, потная и, похоже, на пределе. Тогда зазвонил телефон. Женщина подняла трубку, выслушала вопрос. И в ответ сначала описала меня, потом мой груз, а затем добавила, что я везу этот прах из Волгограда. На том конце провода что-то происходило. И женщина долго слушала. Затем она кивнула, положила трубку и сказала мне, что я могу идти на посадку. В тревоге на досмотре я потеряла свой квиточек на пересадку, но меня все равно пустили в самолет.