Жоэль Диккер - Последние дни наших отцов

Актер научил их искусству перевоплощения и быстрой смены внешности. Они овладевали тонкостями, о фальшивой бороде или парике речи не шло. Следовало акцентировать изменения в мелочах: надеть очки, изменить прическу и походку или просто нарисовать на лице фальшивый шрам при помощи коллодиума, быстро высыхавшего вещества, похожего на воск.

Военный инструктор обучал приемам бесшумного убийства — тайного уничтожения цели или вероятного преследователя посредством удушения, ножа, а в отдельных случаях — маленького пистолета с глушителем.

Врач преподал им основы пластической хирургии: в распоряжении УСО были хирурги, способные изменять внешность разоблаченных агентов, которым грозила опасность.

Офицер Управления познакомил их с секретной связью. Контакты с Лондоном обеспечивали радисты и шифровки, но агентам приходилось общаться на местности с другими агентами или с ячейками Сопротивления. За почтой следили, телефоны прослушивались, послать телеграмму было невозможно, не назвав себя, — нужно было хитрить. Курсанты учились работать с шифрами и кодами, спрятанными в тексте письма или открытки, с невидимыми чернилами; создавать системы почтовых ящиков, прятать миниатюрные документы в трубке, в пуговице пальто, в сигаретах, которые можно было спокойно выкурить в случае ареста; внутрь их помещали с помощью иглы. Существовал также S-Phone — коротковолновый передатчик, который позволял самолету или кораблю с расстояния в несколько десятков километров держать связь с агентом на местности через приемник, помещавшийся в чемодан. Слышимость была не хуже чем по местной телефонной линии. С помощью S-Phone можно было с равным успехом как направить бомбардировщик в зону выброски парашютистов, так и связать агента на задании с Генеральным штабом в Лондоне — релейная радиосвязь со столицей обеспечивалась с самолета. Курсанты опробовали S-Phone , но без особого успеха: все, кроме четверых англофонов, скверно говорили по-английски, и пилот их не понимал. А на занятии по имитации управления самолетом бедняга Эме бормотал на таком ломаном языке, что получил выговор от инструктора — тот приказал ему не паясничать.

Еще будущим агентам разъяснили две вещи, которым впоследствии они должны были сами обучать ячейки Сопротивления: как принимать “Лайсендер” на земле и как обозначать зоны выброски парашютистов и груза. Для последней задачи следовало зажечь на земле три костра или фонаря. Экипажу бомбардировщика оставалось лишь пройти на бреющем полете над местом сброса, что само по себе было делом опасным. Когда пилот или штурман замечал обозначенный на земле треугольник, а также световой сигнал безопасности (опознавательным кодом служила заранее установленная буква алфавита, повторенная азбукой Морзе), он предупреждал диспетчера — загоревшаяся красная лампочка на стене возвещала, что они находятся над зоной выброски. В случае сомнения летчик мог также связаться с агентом на земле по S-Phone , если, конечно, тот у него был.

Чтобы принять “Лайсендер” на земле, следовало найти подходящую площадку — луг или поле, импровизированную посадочную полосу. Штабы УСО использовали для воздушных операций те же мишленовские карты, что и агенты на задании; точное место посадки устанавливалось по радиосвязи. Крайне важно было также задать особые приметы на местности — мосты, холмы, реки, — чтобы пилотам, летящим ночью на глаз и на низкой высоте, легче было ориентироваться. Перед самым приземлением следовало разметить посадочную полосу, расставив на ней фонари в виде буквы L по направлению ветра, и с помощью фонаря передать азбукой Морзе опознавательный код как для выброски парашютистов, так и груза. Тогда пилот приземлялся, не выключая моторы, всего на несколько минут, пока шла высадка или посадка пассажиров, — и немедленно взлетал снова.

В последние дни воздух Бьюли был пропитан ностальгией, курсантам недолго оставалось быть вместе: война приблизилась как никогда, расставание тоже. Поначалу, в Уонборо, они друг другу не нравились — побаивались, насмехались и, случалось, во время занятий намеренно били друг друга сильнее чем нужно. Но теперь, на пороге разлуки, они осознали, как будут скучать. Часто по вечерам все играли в карты — не ради самой игры, а чтобы побыть бок о бок, забыть свое смятение. Чтобы вспомнить, как хорошо им было вместе, несмотря на тяжелые тренировки. Когда они полетят в небе Франции, когда эйфория прыжка развеется, за те секунды, пока не навалился ужас, они поймут, насколько одиноки и растеряны и как им плохо друг без друга.