Василе Василаке - Пастораль с лебедем

Вовремя Никанор себя осадил. За столом вдовой свояченицы он представлял главу дома, но к жениху обращался с заметным почтением: Тудор — человек бывалый, по всем статьям парень хоть куда — на подводке был лучшим мотористом, а теперь шофер первого класса в районной пожарной команде, свой дом содержит. Будущий тесть глаз с него не сводит, дочка-то одна-разъединственная, что ей пожелать, кроме счастья? Считай, он сегодня на сынка станет богаче: если парень любит твою плоть и кровь, как не назвать его сыном?

Ферапонт, отец невесты, словно откликнулся на Никаноровы думы:

— Ох, сват Никанор, не знаю, как вы, а я, честно, верю в сны, — вздохнул он. — Было такое: похоронил отца, а он все мне снился. Приходил среди ночи с непокрытой головой и говорил: «Ферапонт, встань, сынок, — будил меня так. — Видишь, я без шапки, голова мерзнет. Дай шапку». И что думаете? Взял я да подарил шапку соседу, на помин души. Тогда только стал спокойно спать, ей-богу, Марица не даст соврать — как отрезало! Думаете, сват, правду говорят, что душа живет после смерти? Может, они сейчас, души, сидят где-нибудь да за нами подглядывают, а? Хоть тот же Костэкел с Георгием… что, мол, там за кашу варят сейчас в этой самой… у Птоломея в тарелке, хех-хе…

Тудор нахмурился — к чему тесть клонит насчет заваренной каши? Того и гляди, запоет лазаря: напроказили наши детки, непутевые…

— Дался вам Птоломей, отец. Тогда по звездам жили, как при царе Горохе.

Ферапонт просиял:

— Ой, Тудор, у меня есть зодиак… Зайдешь к нам, напомни, дам тебе почитать. Там наперед расписано, когда сырой год, когда засуха, когда хвори надо остерегаться. Даже какого цвета пиджак надеть на работу, а какого в воскресенье.

Незаметно, вспомнив между делом о покойном Георге Кручяну, перешли на здравицу фуфайке и выходному костюму — хватит о смертях, живому думать о живом. Все за столом оживились — слыхали, жених назвал Ферапонта отцом? Молодец, Тудор, не растерялся, уважил почетного гостя. А что мы, плакать сюда собрались? Познакомимся поближе, посидим по-родственному. Когда и высказаться о жизни, как не на сговоре! И хоть будущий тесть у Тудора простой чабан, жених уже готов «тятенькой» его величать. У молодых, видать, давно на уме свадьба. Ну, оплошали малость, поторопились… Да разве они первые на земле грешники? Этому парню цены нет, он знает Птоломея! Если в придачу и зодиак вызубрит… К тому же берет в жены учительницу, — ах, что за дети пойдут от таких грамотных, по звездам будут читать, как по букварю. Правда, почему-то задерживается старший сват, уж он знал бы, как дело повернуть. Ну, пока его нет, найдем, о чем словечком перекинуться. Глядишь, и на душе прояснеет, и сердце смягчится, а там и по рукам ударим, как если бы взял ты хлебный мякиш, смочил — и лепи, что вздумается. Вон ласточка как гнездо мастерит? Из ничего вроде, комочек глины, былинка да капелька слюны — и готово гнездышко.

— М-да, — крякнул вдруг Никанор. — Скажи, уважаемый жених, когда придет сват? А то я опоздал…

— Придет, куда денется, то не твоя печаль. А мы-то что сидим, ждем у моря погоды? — неизвестно от чего повеселев, сказал Тудор. — Подставляйте стаканы, наливай гостям, дядя Никанор, — и протянул кувшин, словно приглашая его на время заменить свата. — В жизни не видел зодиака, отец, — обратился он к Ферапонту. — Говорите, там про звезды. Мы в океане, хоть и под водой, а тоже по звездам ходили…

— Ай-яй-яй, по звездам?! — покраснел от удовольствия Ферапонт, обрадовавшись, что он отец. — Хочешь, подарю? Запросто разложит: когда война, когда вурдалак пожирает луну… Как по нотам… даже когда саранчу ждать! Не знаю, Диана рассказала тебе, нет? Она прочитала от корки до корки! В созвездии Девы, говорит, родилась. И еще цвет ей какой-то носить надо, я уж забыл… Мать, не помнишь?

Бабушка жениха, старая Зиновия, вдруг ни с того ни с сего пробубнила:

— Да будет земля ему пухом, Георге… Теперь всем заботам конец! — и лукаво поджала губы.

Сказала — словно бахнула об пол поднос с полными стаканами. Бостан встрепенулся: «И эта туда же! Не перевелись еще те, кто от забот бегает? Неужто смерть призываешь, божий одуванчик, охота навеки беззаботной стать? Брось сказки сказывать — сама рада, поди, без ума, что земля еще носит».

Так подумал про себя Никанор, но промолчал, снова мысли его заполонил Кручяну. Лежит он четвертый день, а погода самая неподходящая, смотри, какая теплынь, октябрь на исходе, но хозяйки еще в летних кухнях стряпают и ребятня днем бегает босиком… Никанор прокашлялся, приподнял стакан, воздуха набрал побольше в грудь, чтоб голос звучал и все его слышали… Но тут заговорил Ферапонт, тоже собрался с духом и решил почтить мудрой речью будущую бабушку своей дочери: