Стоян Даскалов - Цветины луга

Так называлась излучина реки Выртешницы, где русло реки было очень узким и вода текла тонкой струей. Сыботин знал, что завод решил на этом месте построить бассейн. — Сказав об этом, понял, что если с потерей участка, где стояли кошары, село лишалось одного глаза, то, потеряв Тонкоструец, оно останется без обоих. В этом месте не только поили скот, но и рыбу ловили. А ниже, где образовалась довольно глубокая заводь, купались.

— Что головы повесили? — нарушил молчание председатель. — Вместо водопоя и огородов будет бассейн. Наверное, и вы станете туда ходить купаться.

— А поскольку купальных костюмов у нас нет, будем прыгать туда в овечьих шкурах, чтобы напугать индустриализацию, — сострил Дикий Данчо.

Сыботин выждал, пока уляжется смех, и продолжал:

— Не может слабый бороться с сильным! Хватайтесь-ка лучше за сильного, пусть тянет, вот и все!

— Ты-то, видно, нашел за кого ухватиться, а Игна за кого ухватится, вот вопрос! — раздался чей-то голос, и Сыботин осекся и умолк.

Он почувствовал себя здесь чужим. Как это могло случиться? Он ведь никогда не чуждался их. Правда, много работал на стороне, в чужих местах, но к своему дому, к селу своему был привязан всем сердцем. Вырвется у него, бывало, свободный день или час — он идет на работу в кооператив. Но вышло так, что течение несло его в одну сторону, а орешчан — в другую. Между ними пролегла глубокая пропасть, и они стояли теперь у ее края — он по одну сторону, а его односельчане — по другую. И виной этому жена, Игна…

— У меня есть сведения, — сказал председатель, стараясь перекричать ропот, нарекания и угрозы, сыпавшиеся со всех сторон, — что вы готовитесь оказать сопротивление. Предупреждаю вас, поскольку и меня предупредили…

Это окончательно взорвало людей.

— Что? Может, арестуете? Берите! Бейте! Стреляйте! Видно, к тому идет!

— От овчарни не отойду! — вышел вперед Данчо. — Подожду, но не отступлю! Вместе с овцами сожгу! Вы как думаете — с народом шутки шутить?.. Сегодня посылаете нас в леса, завтра вам придет в голову вырубить эти леса, настроить себе там дач на свежем горном воздухе, а нам — опять убирайся! Кто мы, по-вашему, волки или люди? Только вроде не мы, а вы больше на волков похожи! Совсем озверели, облик человеческий потеряли!

Он погрозил огромной суковатой герлыгой и отступил назад, в темноту.

— Чего сидеть-то? — прогремел из темноты его голос. — Вставайте! Мы свое слово сказали, а там уже их дело — слушать нас или нет.

Вспыхнувшее на миг яркое пламя озарило Данчо. Сыботину показалось, что на плече у него не герлыга, а крест. Он вспомнил Игну. Да, эти отчаянные люди способны на все.

— Пошли! — чабаны, как по команде, поднялись со своих мест и, вскинув герлыги на плечи, стали расходиться.

Страх поселился в ночи. Пастухи удалялись в гробовом молчании, яростно попыхивая из трубок. Что они задумали? Туча так и не пришел. Сыботин и председатель остались одни у догорающего костра.

— Я говорил товарищам, что нельзя этого делать, ничего не выйдет, — как бы оправдываясь, сказал председатель, хотя ему уже было не привыкать к разным историям. — Так нет, они заладили свое: «Попробуйте, может быть сумеете договориться, меньше будет неприятностей».

Сыботин молчал, глядя на потухающие угли.

— Решено — сделано! Придут и как с кладбищем, — снова отозвался председатель.

Сыботин посмотрел в сторону кошары. Мрак был сильнее светлого кружочка костра. Он надвигался со всех сторон и гасил огонь. Сыботин чувствовал, что и в душе его что-то гаснет. Ею тоже овладел мрак.

— Как с кладбищем, так и с фермами, — успокаивал себя председатель, хотя прекрасно понимал, что если начнут сносить кошары, то тут уж добра не жди.

— Но что они надумали? Что могут сделать? — спрашивал он Сыботина.

Сыботин сидел у очага и молчал… Председатель, не получив ответа, ушел, Сыботин остался один.

— Ничего они не могут сделать! — долетел до него голос председателя.

Ему стало страшно. Много раз Сыботину приходилось ночевать в кошаре одному, но то было совсем другое. А теперь все ушли, сбежали, бросили его одного…

Светлое пятно потухло. Все потонуло во мраке. Казалось, этот мрак был пронизан насквозь болью и тревогой села. Сыботин не произнес, а простонал в темноту:

«Эти люди правы. Нужно сначала их обеспечить. Сколько можно измываться над ними, держать в черном теле!»

На темном небе, над самым Вырло, вдруг рассыпались искры, будто кто-то растолкал звезды и они, ошеломленные, заметались по небу, начали стремительно падать, сталкиваясь друг с дружкой, разрывая серебряные нити и все ярче освещая небо призрачным светом. Подул легкий ветерок, рассеял искры и край неба залила тьма, которая казалась теперь еще гуще. Но это длилось всего один миг. Над Вырло взвился яркий сноп искр. Над холмом, все усиливаясь, мерцало сияние. Рождались все новые и новые круги, светлые дуги все шире опоясывали небо, заливая холм зловещим красным светом.