Сергей Захаров - И восстанет мгла. Восьмидесятые

— А если завтра прикажут в Актюбинск махнуть с автоматом, в людей на площади стрелять — поедешь? — недобро сощурил глаз свояк, подметивший пренебрежительный «ноль».

— Конечно, поеду, — с готовностью подтвердил Славка. — Покуда я погоны ношу, я приказ должен исполнять, а не моралью истязаться. Как только мы, в погонах, думать начнем, хана всей стране придет.

— Приказы могут разные быть, и неправильные…

— Вот пусть те, что наверху, об этом и думают, — коротко махнув столовым ножом в руке, прервал его Ракитин. — Бог на иконе, царь на троне… Я — часть системы, исполнительная часть. Надежный, сука, как АКМ! Если казахи бучу поднимут — в шесть секунд порядок наведем! Одними внутренними войсками. Я о погранцах, КГБ там или армейцах даже не говорю… Никто сто лет не рыпнется, на то мы и есть — царевы слуги… Как легионы римские!

«Царь, да Сибирь, да Ермак, да тюрьма», — смолчав и усмехнувшись про себя, подумал Панаров.

— А меня допекло уже в ментовке, — встрял в разговор Панаровский брат. — Платят мало, дежурств ночных ставят — море, блата никакого, льгот минимум… Я уволиться решил.

— И чем займешься? — вопросительно подняв бровь и не переставая жевать, поинтересовался Ракитин. — На завод пойдешь?.. Как Толька?

— Дом с землей хочу купить… Корову, свиней, кроликов, гусей заведу, — задумчиво промолвил Володька. — Продавать на рынке буду — мясо с молочкой в Саратове на ура уходят.

— Крестьянский хлеб — каторжный, — с сомнением покачал головой Славка. — У Соньки маникюр вон какой — испортится… Подумай сто раз.

— Я его и так ругаю, — с опаской и сожалением посмотрев на свои холеные ногти, призналась Софья. — Уперся как баран, что, мол, деревенский — иначе к родителям в Новиковку уедет… Пускай как хочет, так и делает. Хоть девки гулящие на него вешаться перестанут. А то как завидят мужика в форме да с машиной, с губищами его бесстыжими — так дюжинами… Устала гонять, — пихнула она кулачком в бок ненадежного смазливого мужа.

— Откуда девки?.. Кому мы нужны?.. — лениво, но не без самодовольства успешного самца возразил тот. — Не слушайте ее. Дрязги, россказни всякие собирает — и сама себя заводит. Бабам комсомольцев подавай…

Алеша знал, что из октябрят вначале вырастают пионеры, а уже из тех в старших классах — комсомольцы. Он на всякий случай решил запомнить, что сознательный женский пол предпочитает их видным милиционерам в погонах.

Его двоюродный братик, худенький, востроносый, светловолосый Вадик, всего на год младше, показался мальчику не ахти каким занятным и не слишком сообразительным бирюком — играть с ним было скучновато. Однако как старший брат и гостеприимный хозяин он щедрой рукой отсыпал в коробку разных солдатиков из своей коллекции и даровал их на прощание Вадику, молча скупо улыбнувшемуся ему застенчивой улыбкой.

Меньше чем через месяц бедового, взбалмошного Володьку со скандалом турнули из саратовской милиции. Выпив во время ночного дежурства, он набил морду офицеру, посетившему наряд с негаданной проверкой.

Настырный, избалованный матерью Вовка все же купил дом с участком в деревне вблизи от города и завел хозяйство, о котором лелеял мечту. Его супруга избавилась от лака на ногтях и безропотно погрузилась в пучину крестьянской повседневности.

— Дурная ваша порода Панаровская, — порицала деверя за глаза Надежда не без жалости в голосе. — Что ты, что брат — оба непутевые. Коли уж пошел в менты — надо было дальше идти: учиться, звания получать… Дослужился бы до начальника отделения. Или в ГАИ бы устроился — те уж не бедствуют, на штрафах дома себе строят… А этот от своего алкаша-отца недалеко ушел. Тоже пропойца, да теперь еще и в деревню воротиться в башку втемяшилось… Бедная Сонька!

— Может, и я от тебя в деревню уеду и буду один жить, — хмуро ответил Анатолий, переворачивая страницу толстой книги в старомодном переплете. — Допекло уже слушать, как все жить умеют, а я ноль без палочки, по мнению братца твоего. Хоть ни дня без работы не сидел, сколько платят — все домой приношу. Пристрой, баню, конюшню поставил, на огороде горбачусь, на газ денег скалымил. Все мало… Зато не трясусь каждый день, как другие, когда «бобик» ОБХС мимо проезжает… И вдоль порядка тебя не гонял, как Козляев свою Тонечку. С фонарем под глазом тебя тоже никто не видел, как сестренку твою…

— Облагодетельствовал, родной! — задиристо приподняв подбородок, возмутилась Надежда, вспомнив несчастную Наташку. — Только руку раз подними — вылетишь отсюда в два счета! Я не мамаша твоя — вас Архипыч по всей деревне гонял, а она все причитала… И что бы ты настроил, ежели б я не договорилась и лес со стройматериалами по дешевке не выписала, срубы не поставила, трубы и газовые колонки не привезла? Мне много не нужно — лишь бы чтоб не хуже, чем у людей. Чтоб не стыдно за тебя и за себя в конторе перед девками, перед сестрами, пред детьми, наконец… Народил детей — будь добр им будущее обеспечить. Чтоб с ложки да вилки, как мы, сызнова жить не начинали.