Сергей Захаров - И восстанет мгла. Восьмидесятые

— Да, мне картошки будет мало на зиму, — с настойчивостью в голосе подтвердил тот. — Я в мае межу новую сделаю, мужику своему скажи.

— Да делай как хочешь, куркуль жадный! — сверкнув зелеными глазами, мстительно отозвалась Панарова. — Я вот твою врезку в нашу газовую трубу отрежу — и тяни по новой от главной ветки, как я дотянула. Или дровами топись.

— Не отрежешь — не имеешь права, — по-восточному хитро, криво ухмыльнулся сосед. — На врезку разрешение есть.

— Так я ж эту филькину грамоту и подписывала!.. А теперь отменю, — пригрозила Надежда.

— Не отменишь — через суд надо, — снова по-монгольски осклабился Рафик. — Я не дурак, права свои знаю.

Анатолия беззастенчивое, наглое заявление нового соседа вывело из себя.

— Пусть только попробует межу тронуть, сука татарская! — взревел он, подскочив на табуретке и чуть не разлив тарелку горячих щей. — Я его прямо там закопаю! Из-за межи у нас в деревне убивали… Ты смотри, тварюга какая! Без году неделя как въехал — а уже права здесь качает.

— Ну, может, он и прав… — заколебалась Надежда, убоявшись непредвиденно бурной реакции супруга. — Межа ведь и вправду не по линии дворов проведена.

— Да как там наделы поделены — сам черт ногу сломает! — всперечил ей Панаров, звякнув алюминиевой ложкой по железной миске. — А что там делают участки тех, чьи дворы вообще не здесь?.. Мы, что ли, поле межевали?.. Раз так было спокон веку, значит, так должно быть.

— Он говорит — ему картошки на зиму не хватает. А у нас дача есть, — сжалилась над непутевым соседом жена. — От нас не убудет… Пускай перекопает межу, как хочет.

— Это с хера? — снова рыкнул басом Алешин папа. — Куда он со своим татарским уставом лезет?.. Может, завтра двор расширить соизволит? Наш ведь больше…

— На дворе постройки, а там — сотка голой земли.

— Здесь дело принципа, — зло отрезал Панаров. — Я ему башку снесу, если сунется на наш участок.

— Наплюй ты на дурака… Зачем с идиотами связываться? — миролюбиво посоветовала Алешина мама, подрезая хлеб для голодного и, поди, оттого непривычно озлобленного мужа.

Через пару дней, однако, Панаров сцепился с идиотом, не вняв мудрому совету жены. Отгребая совковой лопатой кипу свиного навоза от стены конюшни, время от времени согреваясь водкой из припрятанной в сарае чекушки, он краем ока заприметил соседа, расслабленно вышедшего из туалета.

— Ты че там про межу моей нагородил, придурок? — непринужденно затеял Анатолий назревавший разговор.

— Я ее в мае перекопаю и перенесу на полтора метра к вам — по забору двора, — угрюмо пробурчал тот, упрямо склонив лохматую черную голову. — Межа неправильно сделана.

— Это тебя неправильно делали, недоносок, — убежденно заявил Панаров, — а межа тут сто лет была и будет. Попробуй тронь — я тебе ноги переломаю!.. Жалко, сученыш увечный, Витьки в живых нет — он бы тебе башку оторвал за такие дела.

— Не переломаешь, не стращай! — со злобой зыкнул Рафик, враждебно глянув в упор в глаза сопернику. — Я на северах пострашнее навидался!

— Ты быкуешь, что ль, чмошник?.. Да я щас тебя захерачу! — медведем взревел Панаров и с лопатой наперевес рванул в штыковую атаку через глубокий сугроб на участок соседа.

Тот резво отскочил от двери туалета и бросился к себе во двор, успев захлопнуть деревянную калитку и задвинуть засов чуть раньше, чем в нее со звоном ударил металл лопаты, копьем с силой запущенной крепкой, натруженной рукой Анатолия.

Во дворе соседа истошно залаял пес, захлебываясь и впадая в истерику, гремя цепью и бросаясь на калитку.

— Сломаешь дверь — я на тебя заяву накатаю!.. Сядешь, бля! — злобно пригрозил Рафик, но на всякий случай вбежал в дом и заперся изнутри.

Надежда заслышала шум во дворе, поспешно выскочила на огород, едва накинув на плечи ватник, в валенках на босу ногу и насильно за рукав втянула кипящего гневом мужа домой.

На неделе семью Панаровых навестил участковый по заявлению о хулиганстве и пригрозил штрафом и мороками в отделе кадров.

В последних числах апреля в одну из ночей безлунных Рафик бодрствовал: перекопал злополучную межу, вырыл в ряд глубокие ямки и поставил в них заблаговременно приготовленные столбцы, недвусмысленно обозначившие новую границу его участка, проходившую точно по линии изгороди, разделявшей враждующие соседские дворы.

Алешин отец с тех пор перестал здороваться с несгибаемым соседом и, по совету пожилого участкового, вовсе не замечал его бытия.