Сергей Захаров - И восстанет мгла. Восьмидесятые

Забитый вечно недовольным жизнью отчимом старый приятель Алеши Степа Зенин сторонился компаний и старался исчезнуть после уроков незаметно ото всех, в одиночестве. Он, подчиняясь жестоким законам птичьего базара, не желал получить презрительный пинок от не знавшего его долговязого Рудакова или удар кулаком в плечо от не особо привечавшего его задиристого Вовика.

Герасимов недавно вернулся из поездки с родителями в Москву и был под сильным впечатлением от первопрестольной.

— Я там ел такое мороженое — оно все полностью в шоколаде и на палочке. Эскимо называется, — горделиво сообщил он ребятам.

— Я его видел в мультфильме, — со знанием дела подтвердил Алеша, сроду не едавший ничего подобного. — У нас такого нет… Только в стаканчиках вафельных.

Еще, с его не вызывавших сомнений слов, Вовику довелось побывать в столице в кинотеатре на приключенческом фильме с каким-то занятным названием — что-то вроде «Индеец Джо среди белых». Мальчик обладал бойким воображением и вдохновенно рассказывал о подвигах отважного краснокожего, измышляя все новые и новые. Причем, судя по количеству дней, когда по пути из школы он возобновлял и продолжал историю с Дикого Запада, выходило, что картина имела никак не меньше двадцати серий.

Алеша обожал рассказы про индейцев с тех пор, как по совету папы прочитал все увесистые романы Фенимора Купера, и с удовольствием, без недоверия слушал незатейливые выдумки Вовика.

Бывало, Панаров приглашал одноклассников зайти по пути к нему домой, чтобы показать им свои игрушки, перекусить и вместе поиграть. Вовик со Славиком жили в километре-полутора от дома Панаровых, поэтому всегда с охотой принимали предложение. Пока тот копался на кухне у холодильника, друзья с интересом перебирали его сокровища, решая, чем займутся на этот раз.

На день рожденья, на юбилейных десять лет, он заполучил в дар от бабушки Веры потрясающий почти настоящий ковбойский револьвер стального цвета с порядочным запасом пистонов, укладывавшихся скрученной ленточкой с выпуклыми точками в откидной барабан. Выстрелы из подаренного револьвера производили замечательный, совершенно натуральный эффект — как внушительной громкостью хлопка, так и яркой вспышкой из ствола, желтыми искрами и серным запахом пороха.

Алеша с гордостью продемонстрировал Вовику и Славику свое новое оружие и великодушно разрешил им расстрелять, извести по очереди целый барабан драгоценных пистонов. Ребята остались очень довольны дымным фейерверком в передней и попросили снова зарядить оружие, чтобы пострелять еще. Смущенному обладателю пришлось неохотно сообщить, что запас пистонов у него уже невелик и больше одного барабана в день он не расходует, после чего он убрал пистолет на антресоль рядом с телевизором, где хранились самые ценные игрушки и книжки.

В очередной приезд бабушки из Новиковки, привезшей по его просьбе целую упаковку свежих пистонов, озадаченный Алеша долго копался на антресоли, но, к своему крайнему удивлению, так и не смог найти револьвер. Он много раз перерыл все игрушки, обыскал все закоулки в доме, все полки, все трельяжи, ящики и коробки и никак не мог взять в толк, куда же тот мог запропаститься.

Многим позже, движимый одному ему известными мотивами, дружок Вовик сознался Алеше, что в тот вечер украл у него вожделенный наган. Признание друга огорошило его. До того момента Панаров даже на секунду не допускал, что закадычный приятель может так подло с ним поступить. Зачем?.. Ведь он мог просто попросить пистолет — поиграть на пару дней. И пистонов бы ему Алеша дал, не пожалел… Почему не подумал о том, как ему будет плохо, стыдно перед бабушкой за потерю драгоценного подарка на день рождения?

«Мы не лучше своих родителей», — с полным правом мог бы он повторить слова отца, ежели бы их слышал…

С тех пор на мужскую дружбу Алеша стал смотреть другими глазами — более трезво.

С промозглыми ноябрьскими холодами и мокрым липким снегом на улице в телевизоре заговорили о потеплении. Горбачев должен был скоро встретиться с Рейганом в Женеве.

Панарову глава родного государства нравился, пожалуй, еще меньше, чем престарелый лидер страны-«потенциального противника».

— Болтун, сука — пустобрех… Языком только, как помелом, мелет, врать горазд, говорильня сплошная, а толку от него нет и не будет, — глядя в экран «Рекорда», в очередной раз подверг он презрительной критике руководителя Союза. — Чего он Раечку свою везде, как писаную торбу, таскает?