Джеффри Арчер - Ложное впечатление. Подсолнух. Две девочки в синем. Марли и я

Так что, когда бывший коллега мимоходом упомянул при мне, что «Филадельфия инквайрер» ищет колумниста, я отослал резюме не раздумывая. Места колумнистов освобождаются очень редко, и, как правило, такая вакансия заполняется кем-либо из редакции. «Инквайрер» — одна из крупнейших газет в штате. Я всегда читал ее с удовольствием. И чтобы работать там, мне даже не придется переезжать! Редакция находится в сорока пяти минутах езды от нашего дома по Пенсильванскому шоссе — расстояние вполне приемлемое.

Так в ноябре 2002 года я сложил с себя садоводческие полномочия и поступил на работу в «Филадельфия инквайрер». Я вернулся туда, где было мое место, — снова стал колумнистом.

В следующем году, в начале летних каникул, Дженни собрала чемоданы и отправилась вместе с детьми погостить к сестре в Бостон. Я остался в Пенсильвании — не отпускала работа. Выходило, что Марли придется целыми днями сидеть дома одному. Это представляло серьезную проблему: дело в том, что из всех неприятностей, причиняемых почтенным возрастом, самого Марли больше всего беспокоила потеря контроля над мочевым пузырем. Все предыдущие годы, при всем его шкодливом нраве, с этим проблем не было — Марли ходил в туалет только на улице. С самого нежного щенячьего возраста он никогда, никогда не делал луж на полу, даже если оставался дома один на десять-двенадцать часов.

Но в последние месяцы все изменилось. Марли утратил способность терпеть дольше нескольких часов. Ощутив позыв, он не мог сдерживаться, и, если некому было выпустить его на улицу, у него не оставалось выбора. Сам Марли страшно этого стыдился. Войдя в дом, мы сразу понимали, что с ним опять произошел «конфуз»: он не встречал нас радостно у дверей, как обычно, а пятился в глубину гостиной, опустив голову к самому полу и буквально излучая стыд. Разумеется, мы его за это не наказывали. Как можно? Ему почти тринадцать лет — для лабрадора, в сущности, предельный возраст. Мы понимали, что это от него не зависит; кажется, понимал это и он сам.

Дженни купила паровой очиститель для паркета, и мы начали планировать свое расписание так, чтобы не оставлять Марли одного дольше чем на два-три часа. Но теперь Дженни и ребят не было дома, а я не мог манкировать только что полученной работой. Что же делать с Марли?

Мы решили отправить его в местную гостиницу для домашних животных, которой пользовались каждое лето, когда уезжали в отпуск. Гостиница располагалась при большой ветеринарной клинике, предлагавшей высокопрофессиональные, хотя и несколько обезличенные услуги. Всякий раз, когда мы туда приходили, нас направляли к новому врачу, не знающему о Марли ничего, кроме того, что написано в его медицинской карте. Мы даже не всегда узнавали, как их зовут. В отличие от нашего дорогого доктора Джея, оставшегося во Флориде, это были незнакомцы — хотя незнакомцы вполне компетентные.

В воскресенье вечером я отвез Марли в собачью гостиницу и оставил на столе у секретаря номер своего мобильника — на всякий случай. Утром во вторник, когда я входил в Дом независимости в центре Филадельфии, раздался звонок.

— С вами хотела бы поговорить доктор такая-то, — сообщила секретарша.

Очередной ветеринар, фамилию которого я слышал в первый раз. Через несколько секунд она сама взяла трубку.

— У Марли неотложная ситуация, — сообщила она.

Сердце у меня подпрыгнуло и забилось где-то в горле.

— Неотложная… что?

Ветеринар объяснила, что желудок у Марли вздулся от обилия пищи, воды и воздуха, а затем, растянувшись до предела, перекрутился (она сказала, «закрылся») таким образом, что вход в кишечник оказался перегорожен. Газы, выделяемые при переваривании пищи, не находили себе выхода, и желудок начал болезненно раздуваться. Это опасное для жизни состояние, добавила она, называется расширением желудочного вольвулуса. Почти всегда оно требует хирургической операции, а без лечения приводит к смерти в течение нескольких часов.

Она добавила, что ввела Марли в горло зонд и откачала большую часть газов, скопившихся в желудке, что несколько уменьшило вздутие. Затем, манипулируя зондом, сумела, как она сказала, «раскрыть» желудок; сейчас самое страшное позади, Марли не чувствует боли и спокойно отдыхает.

— Значит, теперь все хорошо? — осторожно спросил я.

— Боюсь, это ненадолго, — ответила врач. — С текущим кризисом мы справились; но если это случилось один раз — скорее всего, начнет повторяться снова и снова.