Михаил Каминский - Переполненная чаша

— Цо? — Мися переводила взгляд с Александры на Карцева. — Цо пани мовить?

Заборовска заговорила по-польски. Мися достала платок и аккуратно промокнула слезы, а потом вдруг сообщила Карцеву, что мать Заборовской в войну была поручиком и что у нее был крест за храбрость.

— Кстати, — уж совсем, кажется, невпопад добавила Александра, — я родилась в чистом поле. Да, так, поле… и никто рядом… — Она вдруг разволновалась и стала говорить по-русски хуже. — И никто рядом… Мама все сделала сама… И потом еще ходила со мной на руках пять километров, чтобы выполнить задание. Все в порядке, так? — Заборовска улыбнулась.

— Да, — растерянно ответил Карцев, — все в порядке.

Обычно строгая, подтянутая, Александра за эти несколько минут сникла. Будто горела, горела — и погасла. «Есть такие женщины, — думал прежде Карцев об Александре, они и в тридцать, и в пятьдесят выглядят одинаково молодо». А сейчас Заборовска напомнила ему заядлую спортсменку, которая внезапно, в один день, бросила тренировки.

Они довольно долго молчали, Заборовска перелистывала блокнот, слушала через наушники диктофонные записи. Мися снова взялась за вязание. Когда Карцев поднялся, Александра остановила его.

— Я не все вам сказала, пан капитан… Там, в поле, моя мама что-то сделала неладно. Я потому и хромаю. И если вы не замечали, что я есть немного калека, то благодаря моему характеру. И еще из-за меня мама не успела доложить, что германцы окружают партизан. Тогда погиб мой отец…

Карцев понимал, что нужно что-то ответить Заборовской, может быть, даже извиниться, — ведь, в конце концов, из-за него возник этот тяжелый разговор.

— Александра… — начал Карцев тихо, — простите… прошу извинить меня…

— Зачем извинить? Пан ведь не малятка и не барышня… И я могла бы тысячу раз выйти замуж. Независимо от… Не так ли, пан капитан?

Перед Карцевым сидела прежняя Александра: красивая, целеустремленная. Прячась за сигаретным дымом, она спросила:

— Не может ли пан позволить нам завтра поехать в парк одним? У пана, наверное, есть другие дела?

Карцев растерялся. Может быть, он что-нибудь все же не так сделал или не то сказал?

— Да вроде нет никаких дел… — забормотал Карцев. — Но мне бы тоже хотелось в этот парк. Там работают мои друзья. Учились вместе. Давно не виделись…

— Тем более, нам надо одним, — ответила Александра.

Карцев в недоумении посмотрел на Мисю. За спиной Александры она подмигнула ему и покрутила в воздухе пальцем, словно набирала телефонный номер. Это ничего не проясняло.

— Ну, если я вам мешаю… тогда ладно, не поеду…

— Пан поедет з нами! — неожиданно твердо сказала Мися.

— Что? — от удивления Александра даже закашлялась. — Цо ты мовила?

— Пан непременно поедет! — Такой решительной Мисю Карцев не видел. — Пан допомог нам. Все было добже! И он поедет.

Женщины несколько минут мерили друг дружку взглядами. К удивлению Карцева, победила Мися.

— То хорошо, — устало согласилась Заборовска, — я прошу пана быть з нами.

Он уже почти заснул, когда зазвонил телефон. Чернецка говорила шепотом, русских слов в запасе у Миси имелось немного, поэтому ему с трудом удалось разобрать, о чем идет речь. Оказывается, в том самом парке, куда собирались, работает хороший знакомый Александры. Они познакомились в Польше. «Очень хороший!» — подчеркнула Мися, но Карцев решил: что-то Чернецка напутала. В этом парке он проходил преддипломную практику и знал там всех. Заведующий массовым сектором Уткин за границу не ездил, сторожа и садовники тоже не ездили. А Симаков, директор, был моложе Александры.

— Вы очень нужны. Я в волнении… Понимаете? — Мися, видимо, очень торопилась, и ему пришлось сказать, что все понимает. Она повесила трубку. Но вскоре снова позвонила:

— Простите! Я не все тлумачич… нет, объяснять. Матка Александры… Она умирает… Нет, умереть недавно. Александре сейчас бордзо цажко!.. Нет, особенно трудно. Она, ее матка, есть… нет, была!..

Когда Александра вслед за Мисей вышла в фойе из гостиничного лифта, Карцев даже присвистнул. А Заборовска, сделав еще несколько шагов навстречу, остановилась перед ним в позе манекенщицы.

— Это, — она показала на прическу, — цвета пепел с жемчугом. А это, — Александра вскинула сумочку, — из настоящего крокодила. — Потом она топнула, чтобы Карцев обратил внимание на туфли. Они были на толстой белой подошве со смешным названием «манная каша». Все девчата из художественной самодеятельности гонялись за такими.