Михаил Каминский - Переполненная чаша

— Бардза вейка компанейка! [4] Та еще компашка!

И у Карцева на душе стало полегче.

А Симаков ушел сразу, лишь начался дождь. По-настоящему его решительности и рыцарства хватило только на лестницу, а потом он все время нервничал, озирался по сторонам.

— Мы познакомились в Варшаве, — Александра укладывала парик в целлофановый пакет, — много гуляли, много говорили. Про жизнь, про любовь… Это было давно. Я сказала: ждать. Мой сын Анджей еще учился. Мы писали друг другу письма… Потом он не писал… Теперь я знаю, старая варьятка, что только говорить про любовь — неправильно. Надо ее делать. Так, Борис? Но я ее потом делала! Я рассказала Мисе про Константина Алексеевича, и мы решили, что наш клуб займет первое место, и мы получим премиальную поездку в Союз… — Заборовска закурила. — Поздно. Я опоздала… — Она заглянула Карцеву в глаза. — Я ничего не боялась в жизни, пан капитан. Я боялась только трусливых людей. Вы понимаете?

От растерянности Карцев промолчал. Выручила Чернецка.

— Пан все понимает, — сказала она.

— Замечательно, когда все понимают… — Заборовска глубоко затянулась. — Я, например, долго не понимала… Вы смотрели старую пьесу «Варшавская мелодия», Борис? Там, в этой пьесе, двое не могут вместе, потому что был плохой закон. Теперь его нет, плохого закона, но другие двое все равно не могут быть вместе.

— Почему? — машинально спросил Карцев.

— Я открыла еще один закон, пан капитан. Он ни плохой, ни хороший. Он есть — и все. Я назову его законом времени. Время испытывает любовь. Убивает или делает бессмертной… — Александра говорила медленно, с большими паузами. Без косметики она выглядела значительно моложе, проще и добрее. И у Карцева болело сердце за такую Александру.

Заборовска шагнула из беседки под дождь и пошла по залитой водой асфальтовой дорожке. Только теперь, впервые, Карцев увидел, как она хромает. Сильно хромает!

Внезапно Александра обернулась:

— Вы, пан капитан, настоящий друг. Поэтому я не смущаюсь и говорю, что есть на душе. Так… А теперь скажите вы, почему он испугался? Кого он испугался? Этой молодой красивой девушки? Но он не будет с ней вместе долго, потому что дрожит ее… Он меня испугался? Но я не собираюсь захватывать его в плен. Я только хотела убедиться, что он есть… поговорить… помолчать… пять минут быть рядом… Это ведь не грех, так?

Карцев не знал, что ответить ей. И, наверное, не имел права отвечать, потому что сам нарушал закон времени.

Полчаса или дольше они посидели на скамейке у гостиницы — дождь кончился, когда возвращались в город. Свои замечательные туфли Заборовска сняла и безжалостно мяла пятками босых ног. Лицо ее посерело. Но, быть может, это только казалось: белая ночь приглушала все цвета.

Карцев молчал и думал о том, что вот завтра гости поедут дальше, в Москву, а он вернется домой, и там ему предстоит нелегкий разговор с Верой. Как ей объяснить, что работа есть работа, что если даже они и поженятся, то все равно и вечера, и праздники останутся, так сказать, при нем. Такая веселая у него профессия — культработник, и тут уж ничего не поделаешь. Надо терпеть, ждать…

— Вы знаете «Гаудеамус»? — неожиданно спросила Александра.

— Что? — Карцев встрепенулся, но пока вопрос «дошел» до него, Александра уже объясняла:

— То есть старинный студенческий гимн. То есть латынь. Он начинается так: будем радоваться, пока мы молоды…

И тут Карцев подумал не о себе — он вспомнил трусливо убегавшего Симакова, и дождь, и зеленую тушь на лице Миси, и парик в руках Александры. Она старательно сворачивала и прятала этот шикарный парик так, будто расставалась с ним навсегда.

«Чего ждать?» — спросит его Вера. А он не сможет ей ответить, как отвечал прежде: «Вообще — ждать. Куда нам спешить?» Не сможет, потому что встретился с Александрой и узнал теперь о суровом законе времени.

— Нет, — сказал он Заборовской, — ни в коем случае!

— Странно, — удивилась она, — с чем же вы, Борис, не согласны?

— Послушайте, Александра, все-таки жизнь не во всем подвластна возрасту, — бодро сказал Карцев. — Надо радоваться всегда. Пока живы…

— Есть, капитан! — не очень весело откликнулась Александра. Сунула ступни в туфли, коротким движением пригладила волосы. Повторила: — Есть, капитан… — Оглянулась на Мисю и неожиданно шепнула: — Спасибо…

«За что спасибо? — удивился Карцев. — За что? Интересно: кто кого должен благодарить?»

Он поднял голову, оглянулся. Как же долго они просидели тут, на скамейке! Вот уже и белая ночь кончается…