Владимир Караев - Частный доктор

— Отчего ж? — все с той же механической улыбкой Сандра уронила свою кисть в его ладонь, ожидая с замиранием сердца ощутить ледяной холод кожи. И невероятное облегчение от теплоты его рук!

Она закинула голову назад, счастливо улыбнулась и приказала:

— Веди меня, мой рыцарь!

Рон крепко обнял ее за талию, и они плавным разворотом влились в принявший их, словно ласковая вода, бальный круг.

Вальс подхватил их, как осенний прозрачный ветерок кружит багряную листву, и понес, понес, понес…

Только летящие пары вокруг, только ритм — раз-два-три, раз-два-три, как пузырьки шампанского в звонких бокалах.

— Кто эти люди, Рон? — Музыка звучала все громче, и ей приходилось почти кричать.

— Понятия не имею! — беспечно крикнул он. — Разве это имеет значение?

Действительно! Рон прав!

— Никакого! — рассмеялась она в ответ, откинувшись назад, и его рука, не дрогнув, приняла ее вес. — Ровным счетом никакого!

А лиц, Леша, я никогда не могла вспомнить, никогда! А может, их и не было вовсе — лиц? Или маски… мне кажется иногда, что все они были в масках. Мужчины в черных бархатных полумасках, а женщины в венецианских, на все лицо… белый раскрашенный фарфор, знаешь? Или это я уже после додумала-придумала? Не знаю и не узнаю никогда… Надеюсь!

Ей неожиданно стало легко, под ложечкой сладко засосало ожидание: «вот-вот что-то произойдет». Что-то новое, что-то неизвестное, что-то пропитанное веселым от отчаяния страхом.

Навощенный, сияющий отраженным светом зеркальный паркет вдруг повело под ногами, зал накренился. Гулкий удар перекрыл музыку, заложил уши ватой, тревожно зазвенели, заметались на цепях люстры, словно пойманные бабочки.

Удар вновь отразился болью в груди, но только бледным подобием первого толчка — словно кто-то тупо толкнул в грудину боксерской перчаткой.

Вальсирующие пары заскользили по вдруг накренившейся зале, подобию палубы «Титаника», и сбились в нелепую черно-белую кучу в ее конце. Миг — и залу накренило в другую сторону. Куча распалась на пары, которые пронеслись мимо них, чудесным образом никого не задев, чтобы вновь смешаться в груду в другом конце. Груда тел немедленно ритмично задергалась, и Сандра поняла — они пытаются продолжать танцевать!

Невидимый оркестр в оркестровой яме — крутые профессионалы! — не сбился с ритма ни на йоту. Красавец-дирижер только яростнее махнул палочкой, глаза хищно сверкнули.

— Крещендо, дамы и господа, крещендо! — победно выкрикнул он, вздымая палочку к небу. — «Бред сердца»!

Музыка замерла на долю мгновения, чтобы обрушиться на Сандру с новой силой громом литавр и торжествующим криком труб.

Пол покачнулся и выровнялся. Человеческий ком немедленно распался на пары, образовавшие бешено закруживший вокруг Сандры и Рона круг.

— Что это было? — еле прошептал Рон побелевшими губами.

— Землетрясение! — расхохоталась Сандра, ощущая приближение чего-то неизвестного, страшного, но одновременно неудержимо влекущего к себе и за собой. — Последний толчок!

Люстры согласно и грустно прозвенели хрусталем, и звон их перекрыл рев оркестра. Между ее телом и руками Рона внезапно возник тонкий, но непреодолимый барьер. Его руки заскользили вниз по ее телу, но она поняла — нет! Это она начинает медленный взлет.

— Сандра! Нет! Я умоляю тебя — нет!!! Вернись! — отчаянно закричал Рон, но крик потонул, захлебнулся в реве музыки. Сандра хотела ласково сказать в ответ, чтобы он не боялся, — с ней все хорошо и будет хорошо, но голос исчез, мышцы оцепенели, и изо рта не вырвались ни шепот, ни даже дыхание. Танцующие пары слились в один стремительно несущийся круг.

Она посмотрела вниз. Закинутое вверх абсолютно белое лицо Рона. Черная дыра рта с каймой алых губ. Налитые кровью от крика глаза. Простертые к ней в отчаянии руки.

«Он плачет по себе, — проснулся Суфлер. — И по тебе, конечно, но больше он боится за себя. Только ты держишь его и Давида. Здесь. Он знает: ты уйдешь, и его немедленно призовут, он должен будет дать Ответ. Это воистину страшно».

Она согласно кивнула Суфлеру и подняла голову. Увидеть то, куда ее ведут.

«Не смотреть! — одернул ее Суфлер. — Рано! Только вниз! Только вниз!»

Ее голову пригнули насильно книзу. Она увидела под собой скрытый доселе в яме оркестр. Одни лишь инструменты, музыкантов нет. Несущиеся слаженно смычки, литавры, парящие в воздухе, и ветер в такт листает партитуру.

Дирижер вскинул голову — седая грива растрепалась, волосы змеились вокруг головы, рот перечертил лицо черной трещиной — ужасный Шалтай-Болтай! Из глаз неслись к ней два спиральных черно-белых луча, охватывая тело клещами, и стремили ее вверх.