Пётр Курков - Категория жизни - Рассказы и повести советских писателей о молодежи нашего времени

— На земле разберемся! — пригрозил и ушел в пассажирский салон.

Как это бывает на Севере, наползла с моря низкая облачность, сыпанула снегом, и пришлось идти на запасной. Пока летели туда — и там началась метель. Развернулись на третий аэродром… Инспектор, почуяв неладное, зашел в пилотскую и спросил, в чем дело. Командир вежливо ему ответил, дескать, метет…

— Надо бы свидетельства вернуть, — осмелел механик и постучал пальцем по топливомеру. — Вы, товарищ инспектор, уже упали!

Инспектор оказался веселым человеком: засмеялся и отдал документы.

— Наградить, правда, не могу, — сказал. — Мотивировка не та.

— Это ничего, — успокоил его механик. — Нам бы только не мешали.

Спасибо, мол, и на том.

Мурманск туманил не на шутку, и ждать пришлось долго. Дед, надеясь, что появится хотя бы какой-то просвет и удастся вылететь, переносил время взлета на два часа, ходил от метеостанции к диспетчерам, а после пристроился в комнате отдыха играть в шахматы. Смирился, одним словом. Штурман болел за него и подсказывал хитрые ходы. Венька смотрел молча, потому что советовать не любил и не терпел, когда пытались водить его рукой.

— Ставьте сюда, командир! — с азартом говорил штурман. — Накроете, точно накроете!

— Сюда-туда, — в задумчивости приговаривал Дед и делал какой-нибудь ход. — Вот так!

— А-а! — разочарованно тянул штурман таким голосом, будто бы ему выдернули зуб.

— Клетка свободная, — простодушно говорил Дед, весело поглядывая на навигатора, который сам никогда не садился — боялся, наверное, проиграть.

Венька последил за игрой, поскучал, посидел дичком в комнате отдыха в углу, ни о чем не думая, ничего не слыша, заглянул на метеостанцию и пошел на самолет. Было понятно, что придется ночевать в Москве, и это нисколько не радовало: после рейса он собирался съездить к сестрам Емельяновым. Ему казалось, он не ответил Людмиле по-настоящему, и от этого на душе было как-то тоскливо. В самолете сидели механик и Тамара: механик курил, выпуская клубы сизого дыма, Тамара читала книжку.

— Ну что там? — спросил механик. — Не распогодилось?

Венька ответил, что туман держится и, похоже, это надолго. Механик подумал и сказал, что в таком случае он пообедает, и пригласил Тамару:

— Пошли? После некогда будет.

— Нет, — отказалась Тамара. — Мы с Веней пойдем. Да, Веня?

Веньке ничего не оставалось, как кивнуть.

— Ну, дело, ваше, — рассудительно согласился механик и ушел.

Оставшись вдвоем, Тамара с Венькой сидели молча и только настороженно поглядывали друг на друга. Тамара держала в руках книгу, но не читала, ждала, наверное, что Венька заговорит. А на него как столбняк нашел, молчал. Тамара встала и пошла зачем-то на кухню, погремела там стаканами и, возвратившись на прежнее место, уткнулась в книгу. Венька понимал, что надо бы что-то сказать, лучше — веселое, но в голову ничего не приходило, и он только злился на себя и за бестолковость и за то, что приперся на самолет. «Вот дурак! — думал он. — Сидел бы себе в комнате отдыха, тепло, светло…» Он посмотрел на Тамару, та читала и легонько теребила перчатки на столе, будто бы дразнила. Веньку эти черные перчатки просто бесили: они все время попадались на глаза.

— Да, — сказал он, не выдержав, и решительно встал.

Тамара подняла на него глаза, но он не заметил и пошел через кухню в пилотскую: она оказалась заперта. «О, черт! — ругнулся Венька на дисциплинированного механика. — Ключи унес!» И вернулся в салон, но на кухне встретился с Тамарой.

— Что такое? — спросила она, глядя ему в глаза.

— Да ничего, — ответил Венька с раздражением. — В Мурманске туман! Природа отсырела, и к весне не протряхнет! Этот хомяк ключи упер! Ты молчишь…

Венька говорил отрывисто, взмахивал рукой. Тамара смотрела на него, не понимая, отчего он кричит, губы ее приоткрылись, будто бы она хотела что-то сказать, но не решалась. И Венька, глядя на Тамару, постепенно затих: как-то ушло все, что заставляло его кричать — и задержка рейса, и сами рейсы, сливавшиеся в один бесконечный, в котором, казалось, не было разрывов, и оставленные сестры, и вот эта Тамара, которая смотрела на него так, что голова кругом шла.

— Вот ключи, вот…

Тамара поспешно вытащила их из кармана пальто и протянула на ладони Веньке. Он взял ключи и руку Тамары не отпустил, а затем, решившись, обнял ее. Она потянулась к нему, но тут же отстранилась и испуганно проговорила:

— Веня, не надо! Не…

Венька уже ничего не слышал, рванул пуговицы ее пальто и обнял так неловко и грубо, что Тамара вскрикнула. Она растерялась, и стало вдруг обидно, вспомнилось, как она выпрашивала этот рейс, чтобы еще раз слетать с Венькой, и как планирующая, тощая, сухая женщина презрительно взглянула на нее. И неожиданно Тамара расплакалась и, плача, сама целовала Веньку и, позабыв обо всем на свете, повторяла: