Юрий Бунин - Записки судебно-медицинского эксперта

Сотрудницы ГИБДД отправились к местному эксперту-автотехнику. Меня просто не пустили, пришлось маленько поскучать. Примерно через час они вышли и сказали, что эксперт берется определить механизм ДТП, но просил все-таки машину поискать. Это можно было сделать через регистрационно-эксплуатационный отдел (РЭО) ГИБДД. В УВД выяснили, что РЭО находится где-то у черта на куличках — в промзоне на другом конце города. Добирались мы туда часа полтора. А когда приехали, выяснилось, что нужный нам автомобиль его новым владельцем разобран и продан на запчасти. Снова вернулись в УВД, оставили автотехнику направление и материалы проверки.

Примерно через месяц были получены материалы автотехнического исследования. В заключении эксперт на основании имевшихся данных определил механизм и последовательность переворачивания автомобиля. Механизм этот оказался довольно сложным — после «закусывания» левого переднего колеса джип перевернулся через левый передний угол на крышу, затем через правый задний угол на колеса, снова на крышу и только потом лег на левый бок. Я, честно говоря, и не предполагал, что тяжелый джип-внедорожник способен на такие номера. Но эксперт в заключении подчеркнул, что эти кульбиты стали возможны именно вследствие большой скорости движения.

По упомянутой выше методике был проанализирован механизм возникновения повреждений на теле пассажира (сидевшего слева) и водителя автомобиля (сидевшего справа), которые сопоставили с повреждениями на трупе и на теле второго участника ДТП. Для убедительности по нашему ходатайству следователь организовала следственный эксперимент. Был найден полный аналог джипа, статисты, по росту и комплекции похожие на потерпевшую А. и на второго участника ДТП. Мы по очереди усадили их на правое и левое сиденье джипа, и зная, какие у них были повреждения, «привязали» эти повреждения к конкретным деталям салона. Например, ушибленная рана и открытый перелом костей черепа слева на трупе А. четко проецировались на металлическую скобу, укрепленную на левой передней стойке салона, — и по расположению, и по направлению. Перелом левого предплечья и переломы ребер возникли от контакта с краем передней панели автомобиля. Потерпевшая могла покинуть салон автомобиля только через открытое стекло левой передней двери во время одной из фаз переворачивания автомобиля, эта фаза тоже была установлена. Что касается второго участника, то он имевшиеся на его теле незначительные повреждения, сидя на левом сиденье, получить никак не мог. После того как джип завалился на левый бок, он с правого (водительского) сиденья легко выбрался из салона через проем лобового стекла. Ни пассажирка, ни водитель ремнями безопасности пристегнуты не были. Весь ход эксперимента зафиксировали на видео- и фотокамеру и оформили в виде фототаблицы. Было сделано заключение, что потерпевшая А. находилась в момент ДТП на левом пассажирском сиденье. Исследование закончили в июне. Выйдя из отпуска в начале августа, я поинтересовался в следственном отделе ГИБДД, чем дело кончилось? И узнал, что молодой человек, ранее категорически отрицавший, что он сидел за рулем, признал себя виновным и. попал под амнистию в связи с 55-летием победы в Великой Отечественной войне.

Не буду больше испытывать ваше терпение. Добавлю только, что поводы для искажения истины «кто сидел за рулем?» бывают самые разные — от страха перед наказанием до весьма замысловатых соображений. Так, в одном случае мать взяла на себя вину, утверждая, что она сидела за рулем автомобиля в момент наезда на пешехода (он погиб), а не ее сын. Якобы потому, что обвинение сына в гибели пешехода могло расстроить его свадьбу с дочерью высокопоставленного чиновника (!). Нам удалось доказать, что за рулем сидел именно сын. Как уж там со свадьбой, не знаю.

Мне не раз приходилось повышать квалификацию на кафедре судебной медицины Академии последипломного образования в Москве. Помимо теоретических знаний, слушателям сотрудники кафедры приводили примеры сложных казусных случаев, поучительных с практической точки зрения.

Вот один из них.

Летом 2002 г. в районе станции метро «Речной вокзал» в Северо-Западном административном округе г. Москвы по утрам стали обнаруживать почти полностью обнаженные (раздетые до нижнего белья) трупы мужчин и женщин. По результатам вскрытия все они погибли на месте от тяжелейших черепно-мозговых травм — кровоизлияний под оболочки, в вещество и (у многих) в желудочки головного мозга. Такие травмы причиняются сильными ударами массивных тупых предметов. Это может быть, например, бейсбольная бита, доска и т. п. Но твердые тупые предметы обязательно оставляют следы на мягких покровах головы — ушибленные раны, обширные сочные кровоизлияния в подкожной клетчатке. Во всех упомянутых случаях никаких ран на волосистой части головы не было, в мягких тканях головы у некоторых жертв эксперты находили только едва заметные, очень бледные «намеки» на кровоизлияния. Не было и переломов костей черепа. Один из потерпевших был обнаружен на тротуаре живым, но в бессознательном состоянии и умер в больнице, не успев ничего рассказать. Кстати, все жертвы находились в той или иной степени алкогольного опьянения. Практически все потерпевшие в ходе расследования были опознаны. Они оказались довольно состоятельными людьми. У них были похищены одежда, обувь, драгоценности, сумки и деньги, т. е. целью нападений явно был грабеж. Выйти на след преступников долго не удавалось, а между тем количество жертв перевалило за пятнадцать.