Юрий Шигарев - Записки незнакомца

ЮРИЙ ШИГАРЕВ

Записки незнакомца

ТАИНСТВЕННЫЙ ДОМ

Дом исчез, сомнений в этом не было. Я настолько растерялся, что даже спросил у проходящей мимо девушки, где здесь дом № 34. Это была на редкость серьезная девушка. Она задумалась, посмотрела на дом № 32, на стоявший рядом с ним дом № 36 и, явно желая помочь, предположила, что дом, может, где-то во дворе. Однако я доподлинно знал, что он не мог быть во дворе. Большой, хотя и неказистый с виду, дом № 34 стоял раньше впритык к дому № 32, и так это было еще с прошлого века. Впоследствии мне никто толком и не смог объяснить, куда он подевался. Хотя ряд жильцов из близлежащих домов и вспоминали, что его когда-то снесли, но нумерацию домов оставили прежней. Этого же мнения придерживались и официальные власти. Но я-то знал, что дом со злополучным номером стоял здесь всего лишь несколько часов назад, когда я отправился на очередные (и вновь бесплодные!) поиски Ковалева.

Однако следует рассказать все по порядку, и начать надо, наверное, с моего письма в Академию наук. Мол, понимая важность момента и то, что за освоением космического пространства должно последовать освоение стрелы времени, я прошу записать меня добровольцем для участия в экспериментах, которые, несомненно, ведутся учеными... Но признаюсь: я ни о чем таком и не думал всерьез, когда писал это письмо. Да и не я его писал, а Лариса, хотя, конечно, и она ни о чем таком, возможно, не думала. Просто я, как всегда, проиграл ей в фанты, и мне еще повезло (так я думал), что не пришлось просить о приеме в космонавты. Ведь тогда в самом деле могли куда-то вызвать, а там медкомиссия, центрифуга и все такое, чего я панически боялся. А в данном случае я, естественно, никакого ответа не ждал, а потому спокойно письмо подписал, указал свой адрес и опустил в почтовый ящик. В общем, сделал все, что требовала Лариса.

Честно сказать, я этому прелестному созданию не отказал бы и в более серьезном предприятии. Правда, ее отношение ко мне всегда было не более чем потребительским. Но я не очень обижался и, проигрывая в фанты, с удовольствием участвовал в ее шутливых проделках. И как ответную шутку я воспринял письмо, пришедшее ко мне через некоторое время из Академии наук. Мне предлагалось явиться для какого-то собеседования, и прилагался вполне конкретный адрес. Чтобы позабавить Ларису, я принес письмо на работу, где мы, собственно, и играли в фанты, оставаясь одни. Однако реакция Ларисы меня удивила.

- А может, все это серьезно? - вдруг заявила она, взглянув на меня с некоторым испугом.

С этого дня ее отношение ко мне стало чрезвычайно уважительным, как будто не она, а я заварил всю эту кашу. Вообще говоря, такой реакции я от нее не ожидал, и мне впервые сделалось не по себе. Ведь меня действительно могли принять не за того... Я, естественно, никуда идти не собирался, поскольку мы так не договаривались, и безуспешно пытался убедить в этом Ларису. Однако спорить с ней было бесполезно, да и не в моих силах отказать Ларисе в какой-либо просьбе. А кроме того, меня стало разбирать любопытство, хотя я знал, что добром это не кончится. Короче говоря, отпросившись под каким-то предлогом у начальства, я в назначенный день отправился на загадочное собеседование. Даже если по этому адресу и находится соответствующее заведение, успокаивал я себя, то на доме должна быть какая-нибудь вывеска.

К моему разочарованию, никакой вывески на обозначенном в письме доме № 34 не обнаружилось. Не было ее и около входа, который оказался со двора, но зато там был вахтер. Увидев его, я тут же смешался, и мне чертовски захотелось сделать вид, что, мол, ошибся адресом. Однако вид у вахтера был довольно безобидный, и я все же показал ему письмо. Мой подвиг его отнюдь не восхитил, и он равнодушно отослал меня куда-то на первый этаж, где оказалось множество дверей и почти все с табличкой "Занято". Правда, на двери нужной мне комнаты таблички не было, хотя и она оказалась занятой людьми, увлеченными каким-то загадочным спором.

- Ну, ты, Куприянов, устал,- кричал рыжеватый парень моих лет.- Это все же условия Лихнеровича, а не бирюльки какие!

Куприянов мрачно слушал нападки рыжего, оставаясь, видимо, при своем мнении. Он нехотя смотрел на доску, которую рыжий всю испещрил какими-то формулами. На подоконнике устроился еще один тип, он совсем помирал от скуки. Как и все прибалтийцы, он был белобрыс, хотя и с черной бородкой. Первым обнаружив мое появление, прибалтиец с удовольствием прервал рыжего: