Дмитрий Бакин - Про падение пропадом

Белокурова С.П., Друговейко С.В. Русская современная литература.

Методические разработки уроков. Русская литература. Конец XX века. Уроки современной русской литературы

СПб.: «Паритет», 2001 г.

Русский писатель, уроженец Донецка, лауреат премии Антибукер (1996), интересен не только (а, может быть, даже не столько своей отстраняюще-экзистенциальной прозой, но и совершенно уникальным по нынешним временам способом профессионального «бытования», заключающемся в крайней самоизоляции от растленной писательской тусовки, ее диктата и нравов. До последнего времени работал шофером, уделяя литературе часы досуга, при этом — вопреки распространённому мнению о невозможности для сочинителя работать вне «цеха» — достиг впечатляющего профессионализма и, кажется, намерен продолжать свою писательскую робинзонаду, подсказанную инстинктом духовного и творческого самосохранения. В отличие от Сорокина, Пелевина и прочего постмодерна примыкает к традиции оттесненного на обочину, драматически старорежимного «почвенничества», если почва, пропитанная нитратами, промышленными стоками и продуктами распада монументальных иллюзий, может сохранять свойства почвы.

Клуб Пергам: литература глазами читателей

с сайта pergam-club.ru

Давно уже со мной не было такого: книга прочитана, а я еще в книге. Недоумение сменяется восторгом и, наоборот, в голове роятся вопросы, на которые сама ответить не в состоянии. Это книга рассказов. Писатель совсем не на слуху. И даже вовсе не писатель, а водитель грузовика. И не Бакин (псевдоним), а Бочаров. И еще он — лауреат премии Антибукер. Самоизолировался от собратьев по перу, уклоняется от интервью и другой публичности.

В его рассказах нет «чернухи», «порнухи», нет каких-то скандальных разоблачений — лагерных, тюремных, нет неизвестных закоулков нашей жизни, «травм поколения». Он не выступает ни «за», ни «против» чего-то, никакой идеологизации, а вся жизнь в его рассказах — это одна сплошная боль и травма.

В центре рассказов дом и семья как основа бытия, герои Бакина — в основном, немногословные и какие-то таинственные мужики народных профессий — повсеместно строят, охраняют, обретают и теряют каждый свою «страну происхождения». Он пишет об одиночестве, старении, о смерти и болезни. Бакин изображает не столько героя и его характер, сколько муку рождающегося и разворачивающегося в пространстве жизни его сознания. И делает это точным и понятным языком. Вообще-то язык у него особый. Первый рассказ — «Листья» — я прочла не отрываясь. Я плавно скользила по нему, не чувствуя конца предложений, перетекала из одного в другое. Целое искусство плетения слов. Попробовала прочесть вслух — фразы удобно ложатся на язык. Ищу другие его рассказы, и, кажется, он пишет роман.

С сайта artevlada.livejournal, 2012 г.

В прозе Бакина, неофициально признанной андеграундом еще во времена ранней перестройки, сложилась своя система поэтики: на протяжении рассказа (Бакин пишет пока только рассказы) медленно, с усилием и последующим ускорением разворачивается тяжелая пружина сюжета, как правило, относящегося к родовым и семейным, темным, драматическим проблемам. В прозе Бакина экзистенциально голый человек окружен враждебными стихиями и, как кольцом огня, окружен смертью. Но бакинский человек упорно не верит и не доверяет смерти, противостоит ей своей любовью, в прямом смысле слова сумасшедшей («Стражник лжи»). Реальность проходит через горнило сознания, чаще всего искаженного — горем, сумасшествием, несчастьем, — в общем, сознания травмированного. Автор — всезнающий демиург — не выдает своего присутствия.

«Сборник сочинений — 9»

с сайта www.surbor.ru

Дмитрий Бакин вообще нестандартен. Что, конечно, и ценно.

Это «стремление неподвижно стоять в стороне от мутного потока лет, где среди ила, обломанных веток, изношенной одежды, исковерканного оружия, и обкатанных водой костей несутся к совершенству люди, — неподвижно стоять в стороне и давать им советы, обманув тень закона, которая падает на голову каждого с момента рождения» — основа мироощущения автора, который как бы одержим, благодаря «стене между ним и миром», сохранить в воображении «обманчивую иллюзию непричастности ко времени».

Но есть и еще один, и тоже доминантный, мотив рассказов Дмитрия Бакина: обретение родства: «церковь, пострадавшая во время войны и мало-помалу восстановленная людьми, оглохшими от ночного рева совести, отчаянно нуждавшимися в прощении и в обретении родства». Как и кем разрушено это родство? Войной? Бездушной властью, когда «государство лишь одна из сил природы, не имеющая ничего общего с живыми людьми»? Или сиротством? Или обездвиженностью физической и душевной?