Михаил Белозёров - На высоте птичьего полёта

— Пусть будет длинная, — терпеливо огласился я, не ожидая такой бурной реакции.

— Косую или прямую? — она улыбнулась, демонстрируя здоровые, отбелённые зубы.

— На твой вкус, — вздохнул я, как лошадь, которая наконец переварила жвачку.

Длинные белые волосы и страстные глаза южанки это то, что надо в сонном царстве аптечной империи, здраво подумал я.

— Я ещё вязаный маникюр приглядела, — сказала она кокетливо, задирая свой весёлый, задорный нос в потолок, — и маску из перги…

Это уже попахивало вымогательством.

— Хорошо, хорошо, — сдался я, — вот тебе ещё сотня, приди завтра шикарной блондинкой. Я люблю блондинок.

Это было, конечно, неправдой, я любил всех женщин, независимо от масти, лишь бы они чем-то отличались от остальных, ах, да, ещё одна мелочь, они должны были обладать непогрешимым вкусом. А с этим делом не у всех получалось.

— Есть, шеф! — обрадовалась Вера Кокоткина и, взмахнув руками, как крыльями, пропала в сиянии утра.

Фу, день начался удачно, подумал я, но ошибся. Без стука, в фимиаме своих великолепных духов, вошли Алла Потёмкина, на этот раз в строгом чёрном костюме, в ослепительно-белой рубашке, при галстуке с незатянутым узлом, стильная, как Эйфелева башня, и нервная, как басовая струна, со своим абрисом сухих, порывистых скул, а за ней — целая делегация: как я понял Лера Плаксина, вице директор, моя заместитель, и… кто бы мог подумать — Радий Каранда, страшно похожий на лысого Джексона из сериала «Ментовские войны», как я понял, начальник службы безопасности у Аллы Потёмкиной. Только не в камуфляже и не в тельняшке, как я привык его видеть два прошлых года, и не со смертельно уставшим лицом, а свеженьким, как огурчик с грядки, в модном костюме, который сидел на нём, как влитой, элегантный и мужественный, как и положено герою войны, только этот герой почему-то едва заметно прихрамывал.

Уж не знаю, что у меня был за вид и что было написано на лице, но у Радия Каранды от удивления глаза тоже полезли на лоб, однако, он незаметно сделал предостерегающий жест — пригладил свои несуществующие кудри, а я прикусил язык, напустив на себя официальщину.

Лера Плаксина оказалась высокой, стареющей блондинкой, с прямым пробором, лет сорока пяти, холёная, чуть манерная каприза, словно бронзовая статуэтка с патиной, выставленная на аукциона, которую, однако, никто не покупает из-за ржавчины, цены и налёта времени; из-за этого я никак не мог вспомнить, на кого она похожа, а потом вспомнил: на Джину Лоллобриджиду, только в белом варианте.

Мне показалось, что Алла Потёмкина и Радий Каранда почему-то чураются Леры Плаксиной.

Когда-то она была красивой, а теперь один нос остался. Позже я узнал, что ей пятьдесят два, что она заумная, как булевская логика, и считает себя пупом земли, но именно в тот день понял, что нажил себе ещё одного врага, потому что Лера Плаксина явно претендовала на должность директора по маркетингу и рекламе. Должно быть, она долгие годы ходила за спиной моего предшественника, умнее, прозорливее и терпеливее, готовила доклады и аналитические записки, кусала губы на оперативках, моталась по командировкам, наконец он сел, место освободилось, а тут такой конфуз на уровне личной трагедии, явился я, и всё пошло прахом. Учитывая её возраст, шансов у неё больше не больше, чем у шмеля долететь до Марса, поэтому она и встретила меня таким злобным шипением, похожим на клёкот раненой птицы, что даже Алла Потёмкина, знакомя нас, удивлённо задержала на ней взгляд и сказала всё тем же ровным голосом, не меняя тембра, в котором, впрочем, звучали стальные нотки:

— Лера Алексеевна по дороге проконсультирует вас.

— Разумеется, — проскрипела Лера Плаксина, с трудом усмиряя голосовые связки. — А куда мы едем? — Она скользнула по мне ненавидящим взглядом красных, воспалённых глаз, и мне показалось, что она, не далее как пять минут назад, рыдала взахлёб и даже дёрнула пятьдесят граммов коньячку и закусила чём-нибудь пахучим, например, тем же самым мускатным орешком, по крайней мере, у меня сложилось впечатление, что мускатные орешки здесь в большом ходу из-за всё той же корпоративной этики.

— В Красногорскую аптеку номер восемьдесят семь, — с удивлением посмотрела на неё Алла Потёмкина, — которая вот уже третий месяц демонстрирует падение плана дохода. Надо съездить и разобраться с Приходько. Лера Алексеевна, — обернулась она ко мне, — в курсе всех дел. А Радий Маринович — в качестве силовой поддержки, которая вряд ли понадобится, но на всякий случай.