Михаил Белозёров - На высоте птичьего полёта

Я и правда подумал ночью о собственной машине, а конкретизировал мысль уже утром. Мне нравились маленькие, верткие вездеходы; я вдруг стал мечтать о летнем отпуске где-нибудь на севере, среди пустоты и вселенской тишины, а ещё мне хотелось пожить одному на Байкале, без жеребёнка, разумеется, в крайнем случае, с собакой, но это было из области фантастики, потому что собственной машины у меня никогда не было. Зато были права: я сдал экзамен перед самой войной, потому что Борис Сапожков, видите ли, решил расширить парк редакции в два раза, то бишь купить заместителю, то есть мне, редакционное авто. Иногда он давал мне возможность покататься на своей машине, когда мы не пили водку; и я имел небольшой опыт вождения.

Шофёра звали Вадимом Куприн, у него был большой живот и пышная шевелюра, которая не уместилась бы ни под одну шапку, поэтому он ходил гордо с непокрытой головой, несмотря на непогоду.

— Я тоже вчера макнул! — доверительно сказал он, и мне показалось, что он подмигнул мне.

Так два рыбака узнаю друг друга издалека.

— А что, заметно? — обеспокоился я, посмотрев на себя в зеркало.

Морда как морда, немного перекошенная от удовольствия; я подумал о жеребёнке, если она меня, действительно, любит, то можно опустить её столичный опыт. Видно будет, решил я, лишь бы она меня любила так, как я хотел бы. А как хотел бы, я и сам не знал, но совершенно точно не так, как Наташка Крылова.

— Ох! — выразил он своё мнение и вежливо, словно предлагая дружбу, сунул мне мускатный орешек. — Закусите!

Я стал вычислять, сколько я вчера принял на грудь, и получилось, что превысил свою норму ровно в два с половиной раза, и сразу ощутил обезвоживание. И хотя Вадим Куприн домчал меня до башни «А» аж за пять минут, меня пару раз мутило, а один раз едва не вырвало, я даже открыл дверцу на ходу, но обошлось. Через десять минут я сидел в собственном кабинете, в собственном кресле и пил кофе, приготовленный Верой Кокоткиной, и медленно, но верно, приходил в себя, пялясь от неясной тоски на окна соседнего небоскрёба: жеребёнок Инна так и не выпала из головы, а кофе при обезвоживании помогал лишь отчасти.

После Вера Кокоткина принесла мне бумаги.

— Алла Сергеевна просила вас почитать, — затараторила она кротким голосом, в котором, однако, чувствовалась заряженность гневливой натуры, и я заподозрил в ней ханжу, можно подумать, она не выпивает и не спит с мужиками, при такой фигуре-то. Бывают такие дамочки, которые только на вид святые, а внутри сплошной порок, и они купаются в нём, как в шампанском, но зачем-то скрывают это.

— Что это такое? — спросил я, глядя на её башню на голове.

Я подозревал, что где-то в глубине кабинета есть бар, в котором стоит холодное пиво, всё равно какой марки, лишь бы оно было холодным, и его было много, очень много, но не знал, где этот бар, а спросить не решался, чтобы не навлечь на себя подозрения в алкоголизме, ибо Вера Кокоткина и так косилась на меня с кривой ухмылкой, мол, нажрался вчера, начальник, а корпоративная модель поведения, а солидарность? Посему я дышал в сторону.

— Это, — прочитала она, тараторя: — «Полный список объектов аптечного синдиката «Аптечный рай»». Что-то не так?.. — и качнула своим набалдашником, который, как ни странно, удержался и не съехал набок.

Со стилистикой у синдиката явно были нелады. Ну да это не моё дело, подумал я, чувствуя себя временщиком в этом великолепном стеклянном мире.

— У тебя дома всё нормально?

— Да… всё хорошо… — удилась она, наведя на меня свои чёрные, воспалённые страстью глаза.

Вера Кокоткина была высокой, худой, с вызывающе торчащим треугольным носиком, явно занималась, как минимум фитнесом, а как максимум тяжёлой атлетикой. Чёрные глаза страсти горели на её лице.

— Тогда почему ты носишь эту штуку? — я тактично показал на её осиное гнездо.

— А что?..

— Словно тебя обидели.

— Никто меня не обидел, шеф, — дёрнула она шеей, тоже, кстати, не простой, а почти что лебединой.

«Шеф» — мне понравилось.

— Вот тебе сто долларов, напротив салон, сделай модную стрижку и можешь сегодня не возвращаться.

— Среднюю? — уточнила она с милой непосредственностью девушки, которая готова тебе подчиниться, может, даже лечь в постель, а там видно будет.

— Как хочешь, — выдал я ей полный карт-бланш.

— Нет, лучше длинную, — затараторила она радостно. — У меня же длинные волосы!

У тебя прекрасные волосы, не прячь их, хотел я сказать комплимент, но не сказал из опасения в первый же день прослыть ещё и бабником. Вначале надо было навести мосты дружбы и сотрудничества, как избито говорят в прессе.