Евгений Лукин: Три слова о войне

Наконец отец умер, его оплакали и похоронили, и сын унаследовал палку, но она была ему великовата. Казалось, что палка опирается на мужичка, а не мужичок на палку. Не к лицу она ему была, не то что покойному отцу. Он сильно страдал и потому спрашивал совета у жителей Требинья, а те рекомендовали ему отрезать у палки три вершка.

– Да как я отрезать могу, жалко ведь такую красоту! – отвечал он.

– А ты не верхушку отрезай, а снизу.

– Зачем снизу? Снизу она мне как раз, только вот ручка сильно высокая!

Отец известного художника Мирко Куячича, старый Куячич из Нудола на границе с Черногорией, обладал самой ухоженной и самой красивой бородой в округе. Он был первым черногорским врачом, стипендиатом короля Николы. Медицину он изучал в Санкт-Петербурге, а в свободное время переводил «Илиаду» и «Одиссею», превратив греческий гекзаметр в сербский народный стихотворный размер – десетерац. Я давно читал этот перевод в рукописи и до сих пор считаю его самым удачным. Кстати, его так никогда и не напечатали. Так вот, увидев однажды старого доктора и его великолепную бороду, некий никчемный житель Нудола тоже, без всяких на то оснований, решил отпустить бороду. Как-то доктор Куячич встретил его и прочитал короткую лекцию, которая разошлась по всей Герцеговине. Вот она:

– Есть три вида бород. Борода по званию (у монахов и священников), борода по знанию (у докторов и художников) и борода по сранию, и это твоя борода, братец!

Не бывало еще такого, чтобы я проходил по старой дороге от Требинья и до Грахова и не завернул в Язину, к честному дому Бегенишича, где для утомленного путника всегда найдется домашняя лозовача и свежая форель из пруда. Если погода хорошая, усаживаемся под ветвистой липой за старинным столом, рядом с которым в начале прошлой войны турки, ближайшие соседи, обманом лишили жизни нескольких Бегенишичей. Выпиваем по стаканчику за упокой души Новака Милошева, сына Бегенишича, который, как и старый Лука Спаич из Зубаца, умел скрываться до самого конца.

Новак Милошев сын почти тридцать лет работал в Америке, до которой «полных тридцать ден ехал из Триеста до Нью-Йорка». Все эти годы он работал стивидором чикагской фирмы «Герман и Хетлер», которая занималась погрузкой и разгрузкой параходов, и все эти годы мечтал вернуться в Герцеговину, чтобы купить землю в Язине, принадлежавшую бегу [17]Шаховичу. По этой земле, образуя настоящий маленький земной рай, течет речка Сушица, которая, впрочем, никогда не пересыхает и вращает каменные жернова небольшой мельнички, стоящей рядом со старой лавкой, торгующей крестьянским инвентарем. Новаку повезло – когда он вернулся в 1933, землю выставили на продажу. Он тогда заплатил за него несметную сумму – триста тысяч динаров; тогда на эти деньги можно было купить триста волов. Но когда бег Шахович и Новак Бегенишич уселись под требиньские платаны, чтобы подписать договор купли-продажи, бегова ханума ударилась в плач ей стало жалко имения, в котором она провела большую часть своей жизни. Бег Шахович сурово посмотрел на нее – нечего, мол, вмешиваться в мужские дела, но слезы только пуще полились из ее глаз.

В отличие от нынешних хозяев, которые незваными спокойно вселяются в чужие дома, даже не заплатив за них, Новак Милошев отлично знал, что добра тут не будет, если бегова супруга не прекратит рыдать. Он вытащил из сумы последние тридцать тысяч динаров, сэкономленных в Америке, и протянул деньги заплаканной старушке. За такие деньги в те времена можно было в тех краях купить вполне пристойное имение.

И тогда бегова супруга перестала плакать и сказала Новаку: «Да будешь ты благословен!» Эта фраза и по сей день почитается семьей Бегенишича, а дом их до сих пор называют «домом с благословением».

Шестеро братьев и сестра Бегенишичи, честные и уважаемые люди, спят спокойно – они не отняли эту землю силой.

Все газеты и агентства мира сообщили, что 20 октября 1993 года югославская армия покинула Превлаку, уступив ее миротворческим силам ООН.

О коровах не было сказано ни слова. Интересно, что же с ними случилось?

Тот, кто бывал на Превлаке, этом исключительно важном мысе, который своими каменными скалами прикрывает вход в Боку Которскую, наверняка обращал внимание на большое стадо коров, мирно пасущихся над военно-морской базой. Эти благородные животные происходят от той ветви жилистой и выносливой семьи средиземноморских коровок, представителей которой можно встретить на Корсике, на Мальте или на скудных пастбищах Сицилии. Они жили свободно, как в некоем коровьем раю; люди должны были только напоить их, а питались они сами травой и растениями, что пробивались сквозь каменистую почву. Армия охраняла их на Превлаке по нескольким причинам: в случае войны и осады они послужили бы пищей; их миролюбивое присутствие отвлекало внимание случайных преступников от замаскированного оружия, а выщипывая сорняки, они давали возможность свободно простреливать прилегающее к базам пространство.