Андре Камински - В будущем году — в Иерусалиме

С этими словами обвинитель достал из портфеля бутылочку, в которой находился золотисто-желтый порошок. Он многозначительно поводил этой бутылочкой в разные стороны, как бы предъявляя ее суду.

— Здесь находится та самая роковая субстанция, господа присяжные заседатели, посредством которой этот иностранец снес три этажа жилого здания, принадлежащего одной лондонской домовладелице. И это официальный защитник называет безделицей!

— Это всего лишь крупинки канифоли, господа Высокий суд! Безобидный натуральный продукт, который обладает светочувствительными свойствами. Именно поэтому находится он в арсенале мистера Розенбаха. На протяжении десятков лет наш обвиняемый ищет волшебную формулу, с помощью которой он сможет претворить в жизнь идею цветной фотографии. К великому его сожалению, он пока еще не нашел этой формулы. Мисс Поппер, домоправительница моего клиента, подтвердит вам, что ее жилец испытывал к ней исключительно дружеские намерения. Я прав, мисс Поппер?

— Я пострадавшая, господа присяжные, и я должна бы быть заинтересованной в наказании обвиняемого, но я могу сказать о нем лишь хорошее. Я боготворю этого человека. Он гений!

— Означает ли это, мадам Поппер, что вы его любите?

— Это означает лишь то, что это означает, господа присяжные! — ответила домоправительница, не сумев сдержать рыдания.

— Если это означает то, что означает, господа присяжные, то заявление свидетельницы не имеет решительно никакой юридической силы. Мисс Поппер была бы, таким образом, лицом заинтересованным, и я считаю необходимым допросить лично обвиняемого.

— Я к вашим услугам, ваша честь!

— Известно ли вам, мистер Розенбах, что вы злоупотребили гостеприимством королевства, поскольку владение взрывчатыми веществами у нас строжайше запрещено?

— Разумеется, мне это известно, но я протестую против вашей формулировки, будто бы я нарушил законы гостеприимства этой страны.

— Вашим ответом вы открыто признаете себя виновным?

— Никак нет, ваша честь.

— Почему же нет, мистер Розенбах?

— Потому что я не мог предвидеть, что применяемая мною субстанция при нагревании может взорваться.

— Почему же вы не могли этого предположить? Вы ведь, вроде бы, являетесь ученым — разве не так?

— Я этого не говорил, ваша честь, что я — ученый. Я изобретатель — это верно. Здесь есть весьма тонкое, но абсолютно очевидное отличие…

— Мало ли кому придет в голову называть себя изобретателем! Один уверяет, что он Галилей, другой называет себя Бенджамином Франклином или Исааком Ньютоном. По правилам таких обряжают в специальные рубашки и изолируют от общества. Вы понимаете, что я имею в виду, мистер Розенбах?

— Я очень хорошо понимаю, что вы имеете в виду, ваша честь, и потому мне хотелось бы покинуть эту страну.

— Я сделаю все возможное, сэр, чтобы помешать этому.

— А я сделаю все возможное, чтобы показать этой стране спину. Британскому величию пришел конец. Свободный дух не может здесь ни дышать, ни мыслить.

— Обвиняемый хочет показать спину нашей стране, как он только что живописал. Он хочет покинуть нас после того, как безуспешно попытался нас уничтожить. Отлично! И куда же, позвольте спросить, намерен он направить свои стопы?

— В Рим, ваша честь.

— И там, полагаю я, вы прямиком отправитесь на прием к римскому папе, — продолжал прокурор, начиная понимать, что перед ним стоит законченный психопат.

— Папа сочтет за честь познакомиться со мной.

— Ну, в этом, мистер Розенбах, здесь никто не сомневается. И вы попытаетесь, конечно, обратить в пепел собор Святого Петра — не так ли?

— Насколько я понимаю, ваша честь, вам хочется быть остроумным… За мой, как говорится, счет. Нет, я не намереваюсь обращать в пепел собор Святого Петра. Я хочу принять крещение…

Над залом будто пронеслась молния всеобщего оживления, а следом — взрыв смеха. Прокурор перевесился через барьер и прошептал в ухо защитнику, но все присутствующие отчетливо слышали каждое слово:

— Он не немного тронутый, а на всю голову!

— Ошибаетесь, — ответил на это Хеннер абсолютно спокойным тоном, — я совершенно здоров, господин прокурор. Во всяком случае, не менее здоров, чем вы. Но мне просто необходимо свидетельство о крещении.

— Для чисто научных целей, полагаю я…

— Потому что я — изобретатель, и потому что время протекает сквозь пальцы, как песок, человек теряет напрасно полжизни.

Хеннер замолк. Голос его задрожал, а глаза наполнились влагой.