Франтишек Ставинога - Солнечный день

На основании этого крайне спонтанного согласия Ирка Бернат набросился на меня с требованием позвать его и барышню Гайкову к нам домой на обед. В ресторан с ней идти ему не хотелось бы, а у него нет никого, кроме меня. Нет лучшего друга, чем я, кто мог бы оказать ему столь пустяковую услугу.

Ирка Бернат не стал объяснять мне более подробно своего неожиданного отвращения к общественному питанию. Но я и без этого знал, что он боится показываться на людях со своей новой знакомой. Ведь может найтись кто-нибудь из шахтеров, кто откроет ей глаза, описав яркими красками его художества и человеческую суть. Кроме того, подозреваю, не последнюю роль здесь играла надежда, что я не подам ему счет за обед. Я уже слишком далеко влез в неприглядную историю его сватовства и не стал отказывать ему в самозваном приглашении. Но, откровенно говоря, у меня у самого появилась внутренняя необходимость увидать жертву своей опрометчивости.

Королева Элишка приняла предстоящий визит к сведению, сделав лишь одно замечание по существу; оно касалось предполагаемой требовательности приглашенных к меню. Она сочла, что будет вполне прилично, если работающая мать двоих детей и жена не слишком трудолюбивого мужа предложит гостям такое здоровое и простое блюдо, как цмунда [25] Цмунда — род запеканки из сырого картофеля, чешское национальное блюдо. . Как и всем прочим отрицательным проявлениям характера Королевы Элишки, этому ехидному заявлению тоже была уготована недолгая жизнь. Моя добрая женушка кроме кулинарных талантов и умения принять гостей обнаружила еще и наличие у нас праздничного столового сервиза, который в те поры не познал приступов хозяйственного пыла наших дочерей и был еще полным. Элишка приготовила немыслимо изысканную вырезку под винным соусом, который подавался отдельно, и выделила из семейного бюджета некоторую сумму на покупку двух бутылок вина. Ирка Бернат, играя роль меланхолического, непьющего господина моложаво-среднего возраста, деликатно дегустировал вино, не опрокидывая в себя рюмку разом.

Неестественная торжественность этого обеда привела меня в отчаяние. Меня бросало то в жар, то в холод, будто я подхватил грипп, но надежды на компрессы и возможности пропотеть, напившись чая с малиной, у меня не было.

Что же касается барышни Гайковой, то исполнились мои самые худшие предположения.

Внешность и манеры барышни Гайковой решительно опровергли мои наивные представления о ней как о сухопарой, строгой старой деве учительнице.

Барышня Гайкова была женщиной, как говорят, что надо: высокого роста, с отлично развитыми формами, если не сказать — пышненькая. У нее были красивые округлые бедра, сулящие радости и щедрое продолжение рода. Правильное, с чувственным ртом, доброе, тонкое лицо, обрамленное короной светло-каштановых волос, не пугало чрезмерными капризами и отличалось интеллектом. Нежные, материнские и трогательно наивные руки. Теплые карие глаза жадно ласкали двух наших дочек.

Я чувствовал себя подлецом, который завел слепца в трясину.

Я, видимо, так бесцеремонно пялился на барышню Гайкову, что высокомерная Королева Элишка это заметила. Возможно, в данном случае я подпал под обаяние личности, мгновенная, впрочем преходящая, притягательность. Но что было, то было. На какой-то момент я поддался желанию иметь рядом с собой матерински добродетельную пышненькую барышню Гайкову… вместо Королевы Элишки, саркастичной и отлично владеющей собой, профессиональный цинизм медички которой иногда действует мне на нервы.

Ирка Бернат, деликатно потягивая вино, гладил наших девочек по светлым кудряшкам и производил впечатление джентльмена, не бросающего слов на ветер.

И пока я не сводил глаз с барышни Гайковой, барышня Гайкова, явно уже влюбленная в Ирку Берната, не сводила с него своих глаз.

Визит отрадно близился к счастливому концу. Мы с Королевой Элишкой обещали ответить им визитом на визит, как только барышня Гайкова продаст в деревне дом, матушкино наследство, и переберется к пану Бернату.

Что касается меня, то я с удовольствием схватил бы этого негодяя за горло и вытряс из него несчастную, ленивую и вероломную душонку, хотя это как-то не вязалось с ролью радушного хозяина. Более того, опасаюсь, что и барышня Гайкова такой поворот в моем поведении вряд ли смогла бы понять. Я сердечно пожал ей руку и выразил сожаление, что визит окончен.

Больше барышню Гайкову я никогда не видел.