Юлия Добровольская: Солнечный день, пасмурный вечер

СОЛНЕЧНЫЙ ДЕНЬ, ПАСМУРНЫЙ ВЕЧЕР

Повесть

Я заметила его в первый же день, в день приезда. Ничем особенным он не выделялся – в смысле внешности или одежды. Чуть выше среднего роста, широкоплечий, худощавый… И всё, пожалуй. Не совсем, нет. Его лицо… какое-то не наше. Не знаю.

Женщина рядом. Совсем обычная. Невысокая, полная, всё время улыбается. А он словно отстранён от неё… от всех.

Потом, через несколько, дней я снова его увидела.

Я сидела за столиком кафе в саду – мы с мужем обнаружили, что здесь замечательно готовят кофе по-восточному. Сидела одна – муж уехал на три дня в горы. Их отвезут к перевалу, который они преодолеют, и спустятся сперва на лыжах, а после – верхом на лошадях, назад к морю.

Я осталась по двум причинам: не переношу горных серпантинов и отсутствия элементарных удобств.

Этот поход входил в программу путёвки, и муж предвкушал его заранее. Когда я сообщила, что остаюсь, он готов был пожертвовать удовольствием, и мне стоило больших трудов уговорить его отправиться без меня.

И вот я сижу с чашкой кофе и смотрю на улицу, где начинается карнавал по случаю дней города, который продлится неделю.

Народ подтягивался к решётчатой ограде сада, и вскоре я видела одни только спины. От нечего делать я оглянулась по сторонам. Тогда-то я и заметила его.

Он сидел через два столика от меня и тоже потягивал кофе. И тоже один. Вероятно, поджидал жену, отправившуюся за покупками. Его лицо было обращено ко мне, но за зеркальными стёклами очков не было видно глаз. Я отвернулась.

Меня тянуло снова посмотреть в его сторону. Я выждала и, как бы ища кого-то, скользнула взглядом по нему.

Я надеялась, что он уже не один. Но он по-прежнему сидел в одиночестве. Точнее, рядом расположились два парня с бокалами пива, но жены не было.

Он поставил чашку. Снял очки и посмотрел на меня. Взгляд был прямым и словно немым: он ничего не выражал – ни вопроса, ни приветствия. Если бы он улыбнулся, я бы ответила, а так…

Я смутилась и не знала, как себя вести. Всё, что подсказывало мне моё неискушённое в вопросах отношений с посторонними мужчинами воображение, это не дать ему догадаться, что он меня каким-либо образом потревожил. Я посмотрела в чашку, сделала последний глоток и поднялась с места.

За решёткой и перед ней началось оживление, послышались звуки марша. Я подошла поближе, мне уступили место.

В конце улицы показалась колонна марширующих барабанщиц. Они были в нарядных костюмах, все как на подбор – стройные, упругие какие-то, хорошенькие улыбающиеся мордашки – и выделывали своими палочками замысловатые движения, извлекая из узких сверкающих барабанов сложные ритмические пассажи. Это завораживало.

Сзади перестали толкаться и давить. Я заметила две мужских руки, опиравшихся на прутья решётки по сторонам от меня: смуглая кожа, густые волосы на запястьях и широкие рукава рубахи в знакомых ярко-синих пальмах.

Повернув голову, я поймала устремлённый на меня всё тот же немой взгляд.

Мне ничего не оставалось, как продолжить наблюдать за происходящим. Но интерес к уличному действу был потерян.

А по мостовой уже двигался цирк: акробаты, жонглёры, дрессировщики с животными – всё это ярко и шумно. Народ бурно выражал восторг. Мой добровольный телохранитель видимо больше не в силах был сдерживать натиск любопытных, я почувствовала спиной его тело: мышцы груди, живот, бёдра, колени. Его кофейное дыхание на своём плече.

Это привело меня в смятение. Спокойную, выдержанную женщину приводило в смятение нечто совершенно непонятное… Этого не может быть, просто потому, что этого не может быть никогда. Во всяком случае, никогда не было прежде. Поэтому, что с этим делать, я не знала.

В голове всплыл разговор с дочерью, который произошёл у нас несколько месяцев назад. Даже не всплыл, он постоянно крутился в моей голове. Но сейчас мне показалось, что тема его как-то перекликается с ситуацией…

Часть зрителей потянулась за процессией, другие возвращались за столики. Мы остались одни – он и я. Я повернулась к нему лицом. Он опустил руки и отступил. Мы медленно пошли вдоль ограды к выходу.

Есть только здесь и сейчас, говорила дочь.

Здесь , в маленьком южном городке, утопавшем в цветах и дивных пряных ароматах буйной растительности, устремлённом узкими улочками с зелёных гор к синему морю, сейчас было лето, середина июля, полдень. И я рядом с незнакомым мужчиной.