Юлия Добровольская - Джип Чероки 4х4

ДЖИП "ЧЕРОКИ 4х4

Повесть

Каждая счастливая женщина черпает своё счастье в счастливом браке. Каждая несчастливая несчастна из-за отсутствия такового. Всё остальное – детали.

Счастливая просто живёт. Несчастливая самоутверждается.

Каждая несчастливая женщина самоутверждается по-своему.

Одна покупает себе норковую шляпу и нутриевую шубу, чтобы быть, как все. Другая начинает восхождение по карьерной лестнице в строгом деловом костюме, дабы подняться над головами этих самых всех.

Одна, стиснув зубы, терпит гуляку (пьяницу, бездарность, иждивенца… далее – по списку) мужа, лишь бы не лишиться штампа в паспорте в том месте, где он должен стоять у всех. Другая, напротив, разочаровавшись в семейной жизни, бросает вызов обывательскому мнению и с шумом и гордо поднятой головой уходит в свободное плаванье.

Ни та, ни другая никогда не признáются вам, что им чего-то не хватает в жизни. Но и та, и другая мечтают лишь об одном – о тривиальном семейном счастье, покоящемся на взаимной любви.

* * *

Александра Борисовна Листопад самоутверждалась посредством огромного джипа "Чероки 4х4".

Она просто сказала бы вам: я люблю эту машину. И всё. И это было бы чистейшей правдой.

Машина была хороша: тёмно-зелёный металлик, блестящие хромированные ручки и бамперы, тонированные стёкла. Внутри стоял запах комфорта, новенького пластика, добротной кожи и дальних увлекательных путешествий. И, конечно, её любимых духов. «Голубка, дочь художника» – так она их называла.

Александра Борисовна – пока пусть будет просто Саша – отнюдь не считала себя чем-либо обделённой. У неё были замечательные мама с папой, замечательная работа, жила она в замечательном городе, в замечательной, хоть и не слишком большой, двухкомнатной квартире.

У неё было множество разнообразных интересов помимо работы, и по этой причине не оставалось времени на скуку или какую-то там неудовлетворённость. Она занималась большим теннисом – для общей физической нагрузки; она ходила в театры и на кинопоказы – в силу духовной потребности; она осваивала компьютер и французский язык – дабы не атрофировался интеллект, и, будучи убеждённой, что знания не бывают лишними. Ещё она любила порыбачить на зорьке вместе с папой, а потом лепить с мамой пироги из пышного, поющего в руках теста.

Те недолгие часы, что она проводила в своей городской квартире, скрашивал ей огромный рыжий кот по имени Реджинальд Кеннет Дуайт, псевдоним Элтон Джон, для своих – Реджи, а по-простому – Рыжий.

С ним у Саши было полное взаимопонимание – никаких обременительных обязательств друг перед другом, никаких обид или претензий. Только самое насущное: один должен не забыть обеспечить другого питанием на день, а другой – постараться не делать пакостей. В частности, пользоваться в определённых нуждах отведёнными местами: спать на своей, а не на хозяйкиной подушке, есть из своей миски, а не с полу или со стола, и запрыгивать на унитаз, а не пристраиваться под ним.

Почти каждые выходные Саша ездила к маме с папой и брала с собой Рыжего, где он лениво – по причине насильственно искоренённого мужского начала – дружил с родительской кошкой Плюшкой.

Да, в её двадцать восемь лет у Саши не было своей семьи. Но это только потому, что к вопросу брака она подходила гораздо серьёзней других. Ну, и ещё этот джип… Словно про неё сказал наш великий сатирик, если перефразировать: вы на троллейбусе, я на джипе – поговорим, коли догоните. Хотя эту ситуацию Саша не моделировала сознательно. Она очень любила свой джип. Любила взирать с высоты его высокой подвески сквозь тёмное стекло на окружающий мир, покорно стелющийся под могучие колёса.

Она присмотрела его давно, несколько лет тому назад, когда они с папой попали на большой международный автосалон. Оба были весьма неравнодушны к технике, особенно – к красивой технике. Они ходили по стендам автомобилестроительных фирм и зачарованно разглядывали в деталях каждый экземпляр. И, без преувеличения, каждый казался им верхом – нет, не инженерной даже мысли – а верхом изящества и дизайнерской дерзости.

Несколько раз они возвращались к этому сияющему джипу. Она забиралась внутрь и примерялась, как будет управлять им – всё было невероятно удобно.

Папа, заглядывая через опущенное стекло, сказал: а знаешь, моя птичка, он тебе очень к лицу.

Он будет моим, сказала тогда Саша.

И джип стал Сашиным.

Переднее сиденье справа от неё пока пустовало – в такой серьёзной машине рядом должен быть только серьёзный друг, считала она, а его пока в жизни Саши не появилось. Иногда у неё мелькала мысль: а не подвезти ли до дому своего шефа – хирурга, которому она ассистировала уже почти пять лет? Но он жил всего в трёх кварталах от клиники и, конечно, ходил домой пешком.