Франтишек Ставинога - Солнечный день

Пани Шайерова была немка, по-чешски говорила плохо и неохотно.

Пан Шайер велел переделать обычное окно в своей лавке на витрину. Такие я видывал в городе. Он регулярно и тщательно раскладывал и менял товар в витрине, обученный этому у своего бывшего хозяина, оставляя лишь гипсовый, выкрашенный коричневой краской для полов каравай хлеба, который весело блестел на солнце. Каравай находился в витрине постоянно. Рядом с выставленным товаром пан Шайер клал картонки с собственноручно написанным текстом, восхваляя предлагаемое. В иных случаях имен прилагательных было несколько. Так, рядом с цикорием стояло, например: «Цикорий Каро — вкусный, полезный». Кнутовище сопровождала надпись: «Упругое, гибкое кнутовище», рядом с гипсовым караваем лежала картонка: «Хлеб наш насущный — самый лучший».

Кроме магазина Шайера, в деревне была еще до Освобождения кооперативная лавка, заведовал ею пан Фалтын. Пан Фалтын был коммунистом, дьяволом в человеческом образе, как называл его мой отчим. В кооперацию я ходить не смел, чтобы отчим не лишился места церковного служки. Но при каждой встрече я старательно разглядывал пана Фалтына: может, и правда на ногах у него копыта. Но на обеих ногах у него были лишь стоптанные башмаки. И если он действительно носил на себе какое-нибудь дьявольское знамение, то прятал его очень ловко.

Пан Фалтын был также членом сельского схода. Соседи уважали его за рассудительность и за то, что он много читал. У Фалтынов росли три парня и несколько девчонок. Со средним, Миреком, мы вместе ходили в школу. Я относился к Миреку Фалтыну, можно сказать, необычно. Еще мальчишкой он рассуждал совсем как взрослый человек. Как и каждый пацан в моем возрасте, я нуждался в примере. Мирек в значительной степени сыграл в моей жизни роль, которая в нормальных семьях отводится отцу. Я испытывал потребность в общении с ним и обращался к нему слишком часто. Время бежало, мы подрастали, мое восхищение и запоздалая наивность частенько вызывали у Мирека нескрываемое раздражение.

Пани Фалтынова была улыбчивая, несколько крикливая особа. Если б у меня не было мамы, я охотно взял бы в матери ее, потому что она пекла плюшки, вкус которых не забывается. О своем муже она говорила, что он отвечает ей в субботу на вопрос, заданный в понедельник. Пан Фалтын действительно был немногословен. И только если на сельском сходе кто-нибудь обзывал его «большевиком», он оживлялся. Бросал на говорившего взгляд из-под очков и говорил беззлобно: «Когда вас припечет, побежите к большевикам!»

Иногда пан Фалтын вступал с учителем Гепалой в споры о политике.

Учитель был «народовцем» [14] Народовец (устар. чешск.) — патриот. и принимал идеи коммуны. В школе он подбивал нас покупать карандаши и тетради только в кооперативе у Фалтына, но никоим образом не в онемеченной лавке пана Шайера.

Пан Шайер торговал и колбасой, что очень не нравилось мяснику Стржигавке.

До третьего класса я учился у пана заведующего Ванека. У пана заведующего была странная привычка: он целыми днями жевал венгерскую колбасу. За колбасой к пану Шайеру посылал первого ученика Кржепелку, который уже в первом классе носил очки. Однажды Кржепелка в школу не пришел, и заведующий Ванек послал за колбасой меня. Это он сделал зря.

Я купил у пана Шайера на пять крон колбасы и медленно потащился обратно в школу. Причин спешить у меня не было. Пан заведующий Ванек выработал собственную систему обучения, мало схожую с общепринятой. Он отводил на обучение отдельным предметам не уроки, а целые дни. По собственному разумению целый день учил арифметике, чтению или рисованию. Я был не бог весть какой математик и поэтому на занятия не торопился.

Колбаса источала в моей руке острый и аппетитный дух. Я обнюхал ее, отколупнул ногтем кусочек и разжевал. Вкус был замечательный, совсем иной, чем у той вонючей баранины, что варили дома, когда резали какую-нибудь овцу, уже собравшуюся подохнуть от старости.

Тут-то оно и стряслось. Гонимый неодолимым желанием, я съел, нет, сожрал всю колбасу на целых пять крон. Вместе со шкуркой. Остался лишь пряный вкус во рту. Опомнившись, я сообразил, каковы могут быть последствия, и стал отчаянно искать выход.

— Свалилась в ручей и уплыла, — дерзко твердил я пану заведующему Ванеку, когда он спросил про колбасу.

Пан заведующий Ванек не вчера родился и хорошо меня знал. Он наклонился ко мне:

— Дыхни! — велел он. — Да ты ее съел! — определил он безошибочно. — Ну тогда беги домой и принеси деньги!