Радослав Михайлов - Властители земли

— Ей только этого и надо — прибрать к рукам неиспорченного дурачка, да еще и с квартирой!

— Ну и пусть.

— А что выйдет из такого брака? Они ведь ровесники — через два года разведутся.

— Пусть разведутся. Пусть женится, пусть разводится! А лучше, если из дому уйдет да вешаться вздумает?

— Мы и родителей ее не знаем. Вдруг они из тех, что улицы метут?

— Ну, давай-давай! Сразу и алкоголики, и подметальщики. Ладно, зови ребят ужинать. Я подскочу на днях в Лом, порасспрашиваю там о ее родителях.

Мать постучала в дверь: идите с Тони ужинать… с Тони. Пока она шла к закрытой двери, пока стучала, пока звала, ей казалось, что все это сон: таким неправдоподобным выглядело все, что случилось в тот вечер… Идите с Тони ужинать. Конечно, Петьо отказался: мы не голодны, мы уже поужинали. А на это как реагировать?

— Отстань от него. Пройдет время — образумится, — сказал отец, — станешь по шерстке гладить — снизойдет.

— Не знаю.

— А я знаю?! Перед собственным сыном на задних лапках стою. Дожили!

Два дня спустя матери все же удалось зазвать Петьо с его Тони на ужин. Никто никого не донимал вопросами. Отец изо всех сил старался показать, что у него хорошее настроение, даже анекдот рассказал. Тони выпила две рюмки водки и тоже рассказала анекдот. Все посмеялись, и матери подумалось: может быть, девушка не такая уж плохая… хотя водку пьет, курит…

К концу недели отец выкроил время съездить в Лом и вернулся оттуда в приподнятом настроении. Родители Тони оказались вполне приличными: мать — учительница, отец — замдиректора завода. Услышав, с чьим сыном знается их дочь, те тоже обрадовались.

— А ты — алкоголики, подметальщики! Посмотрела бы ты на их дом. Собственным вином угощали. Согласие с ними полное: поженим — угомонятся. Тони у них единственная, как и у нас наш шалопай. Представляешь: два дома будет у этих затворников. На зиму сюда, на лето — в Лом, на Дунай. Отец Тони хвастался виноградником — все сорта отборные. Так что молодые будут обеспечены с самого начала… А помнишь, как мы с нуля начинали?

— Ну, хватит, хватит. Ты что, собственному сыну завидуешь? — умиротворенно улыбнулась мать. — Знаешь, камень с души свалился. Сегодня же вечером с Тони поговорю. Ничего, что еще студенты… Мебель новую в их комнату купим, да? Сваты, надо думать, помогут. Петьо-то знал на кого глядел. А мы его за младенца считаем, читаем нотации… Да, поженим, и все будет, как у людей.

В следующие дни было тихо, спокойно. К отцу вернулись старые привычки: придет с работы, поужинает, посидит полчасика перед телевизором — и спать. Воспрянувшая духом мать ловила момент поговорить с Тони. Случай представился на третий вечер. Тони пришла одна. Добрый вечер — добрый вечер. Петьо задержится — хорошо.

— Тони, — позвала мать, — подожди, я хотела поговорить с тобой.

— Слушаю. — Открытый взгляд, учтивая улыбка. С самого первого дня девушка была с ней подчеркнуто вежлива, не давая повода сократить дистанцию в общении.

— Я не буду спрашивать, что связывает вас с Петьо. Вы с ним все время вместе, значит, понимаете друг друга, а может быть, и любите, это ваше дело.

Тони молчит. Ее ясные глаза то слегка прищурятся, то приоткроются, то скользнет в них тень, то полоска света, но — ни радости, ни протеста. Не понять, слышит она слова матери или вся в каких-то своих мыслях? Лицо ничего не выражает, по-прежнему безмятежно и непроницаемо.

— Это ваше дело, — повторила мать, а на душе стало как-то муторно: не ожидала полного отсутствия реакции; в ее время девушки при таких словах смущались. — Живите, как считаете нужным, мы мешать не станем. Может быть, с квартирой у тебя плохо, в городе трудно устроиться…

— Я живу в общежитии, — Тони знакомым движением отвела волосы с лица, — в комнате четыре кровати.

— Так вот, я хотела сказать, что мы ничего не имеем против того, чтобы вы с Петьо поженились. Хоть вы и ровесники, но ничего, сейчас многие студенты женятся… Мы согласны.

— Пожениться? — Тони опять прищурилась, в глазах мелькнула тень, и они снова посветлели, но и только; ей даже не смешно. — Мы не собираемся жениться. — На миг обнажились ее зубы — крепкие, красивые, но в улыбке сквозила злость, словно бы она услышала: посмотрим, что ты за зверь, и ответила: здесь не зверинец, а я вам не экспонат для удовлетворения вашего любопытства. — Мы с Петьо договорились, — милостиво снизошла Тони, поняв, что столь краткий ответ мать не удовлетворил, — использовать вашу квартиру для занятий, в общежитии для этого нет условий.