Андрей Латыголец - «Годзилла»

Однако я быстро расслабился и вскоре пожалел о своей неосмотрительности. В один из таких караулов решил проспать все два часа недалеко от стакана. Уселся на ящик с песком, поставив будильник за десять минут до приезда «уазика» и задремал. Ночь была нежна. В итоге будильника я, конечно, не услышал, и только через сон распознал громкие стуки в калитку и отборную ругань Потапа. Быстро спохватился с ящика и тут же упал на землю. Ноги затекли до того, что сильно онемев, сковали меня от пояса до пят ужасной колющей болью. Потребовалось ещё минут пять, чтобы я кое-как добрался до калитки и отпёр её. На меня тут же налетел Потапенко и стал наносить по сонному телу удары, злостно причитая:

— Ты охуело, тело, а если бы кто-нибудь из «шакалов» увидел, что тогда, меня и Секача под арест?!

Удары мгновенно привели меня в чувства и я осознал, что вляпался в настоящую передрягу.

В последнее время Потап стал выезжать ночью на посты вместо второго разводящего, чтобы немного развеяться от душной караулки, и мне колоссальным образом повезло, что меня уличил именно он. Возвращаясь обратно, почти до самой караулки ПНК-а молчал и, лишь подъезжая к министерству, обернувшись ко мне, спросил:

— Ты же понимаешь, если об этом узнает Секач, тебе не жить?

Я с горечью кивнул.

Уже во внутреннем дворике на министерском плацу Потап, отправив сменившихся часовых в караулку и, оставшись со мной наедине, сказал:

— Это серьёзный залёт, Петрович.

— Никто не без греха…

— Короче, слушай и мотай на ус: Секачу я ничего не скажу, остальным тоже, а вот у меня скоро дембель, поэтому в твой ближайший увал хочу наблюдать тебя с баблом — с тебя двести тон или бутылка вискаря.

По тем временам это была неплохая сумма, но всё же зная Потапа, ещё и справедливая взятка, ни много ни мало, и, пожалуй, единственный раз, когда меня поставили на деньги.

***

Как-то по дороге на четвёртый пост я обратил внимание на продуктовы магазин, находящийся в двухстах метрах от места моей дислокации. Идея вспыхнула моментально. Конечно, это было весьма рискованной компанией, подставляя такими действиями начкара и разводящего, но я в первую очередь думал о себе.

В караулке я поведал о своём плане Лесовичу, приукрасив, что в магазине обильное разнообразия продуктов, и он согласился вступить со мной в заговор. Мы установили: он платит, я бегаю.

Первоначально я сделал пробную вылазку, дабы удостовериться, что магазин того стоит, рассчитав временной интервал для вынужденной самоволки. Бегать нужно было после девяти вечера, когда калитка закрывалась и в здании министерства практически не оставалось офицерья, и лучше всего, конечно, в выходные дни. Я нарушал устав на все сто процентов, покидая пост с оружием, что только бы накинуло суток к моему аресту в случае разоблачения.

Я снял штык нож с ремня и засунул его за пазуху кителя. Открыл калитку и, бросился бегом, что есть мочи. Минуты стали мгновением. Я пробежал вниз по проспекту, свернул на лево, от туда вдоль клумбы ко входу в магазин. На двери было написано время работы: с девяти утра до одиннадцати вечера. Удача.

Делая такие опасные пробежки, следовало в точности до минуты знать маршрут разводящего и проверяющих из части. Если я заступал в восемь вечера, «уазик» с разводящим ехал на пятый пост и где-то через пол часа возвращался. В семь или около того в караул по перекрёстку проспекта ехал пищевоз с майором Швокай. К восьми в караулку мог нагрянуть комбат Рысюк. За эти пол года я отлично выучил все передвижения за калиткой и, стоя возле неё, наблюдал за происходящим.

Первую, настоящую вылазку я решил сделать в выходные, после обеда. Калитка по выходным дням была всегда заперта и мы лишь патрулировали объект. Лесович снабдил меня деньгами и я затарился по полной. Купил нам на вечер пару пачек печенья, халвы, семечек, сигарет и для себя мороженное. Ходил по посту и в наглую ел пломбир, облизывая его, как в детстве. Всё купленное рассовал по карманам.

Первое время Гнилько любил меня шмонать, но вскоре удостоверившись, что я не предпринимаю ничего криминального, бросил эту бесперспективную затею.

Когда меня сменяли, я дрожал как осиновый лист, стараясь не подавать виду, начинённый всеми этими сладостями с головы до ног. Если бы меня заставили подпрыгнуть, все припасы тут же бы посыпались на земь. Однако, Гнилько ничего не заподозрил и мы вернулись в караулку.

После этого я предпринял ещё несколько таких самоволок, не на шутку рискуя своим положение. Один раз даже застрял в очереди, перед этим дав себе зарок, задерживаться в отлучке максимум на пять минут, каждые десять секунд посматривая на часы и если время истекало, не взирая ни на что, тут же возвращаться. Прошло уже четыре минуты, а передо мной стояло три человека, при чём пенсионного возраста. Понимая, что не вкладываюсь по времени, я пошёл на обман, сказав впереди стоящих, что на улице в машине меня ожидает злой капитан и мне нельзя задерживаться. К удивлению сварливые старухи пропустили меня вне очереди, и я приобрёв всё необходимое, пулей бросился обратно.