Андрей Латыголец - «Годзилла»

— И ещё, — сказал озлобленный Гнилько, — наш период дружная братва и не дай Бог я когда-нибудь услышу пререкания с кем-то из наших, будь то лох Лакусь или Дубоня с Аней. Если они захотят поставить вас на кости, так тому и быть. Вы в край обнаглели, ленивые жопы, лишь бы проебаться, покурить и порубиться. Готовьтесь, печальные, у вас начались тяжёлые деньки!

***

Практически каждодневное «физо» изматывало нас окончательно. Ещё до прихода в войска я мечтал избавиться от лишнего веса, с целью приобрести хорошую фигуру.

Но «физо» в армии представлялось больше физическим и моральным гнётом, нежели упражнениями с передышками и повторяемым количеством необходимых подходов. Почему-то сразу припомнился инцидент со Сташевским и смешками по поводу его глупых расспросов о занятиях на тренажёрах.

Мы безостановочно жали на костях, потом сразу пресс, как белки в колесе, и снова кости, прес, потом турник и брусья, проклятый «уголок».

Иногда в бытовке я поднимал свою майку и не мог нарадоваться результатам: бока сошли на нет, а прес с грудью выделялись своей отточенной рильефностью. Правда, постоянное чувство голода и усталость мышц вводили меня в панику. Я опасался бессилия и случайных обмороков.

Если «физо» проходило с Секачём, то не важно на улице ли, в расположении ли, либо в спортзале, — нас ждала смерть. Напрягали только первый период. Остальные глядели на нас и, посмеиваясь вместе с Секачём, причитали:

— Печальные.

Секач в особенности любил отжимания. Мы могли по полчаса простоять на костях, дрожа от усталости, и падая бессильно на пол.

— Полтора, полуобморочные, — вторил «фазанам» Секач и мы поднимались, проходя заново все круги ада.

Бегали по стадиону, не меньше двадцати кругов, по окончанию каждого круга в полуприседе, гуськом друг за другом, проходили стометровку. Ноги забивались до отказа, а потом звучала команда «бегом марш» и лишь звёздочки в глазах.

— Работаем по программе спецназа! — кричал нам вслед Секач. — Вторая рота — это уровень батальона охраны.

В спортзале Секач выдавал боксёрские перчатки и мы мутузились друг с другом, подготавливаясь к бойцовым представлениям в карауле.

С Левашевичем дела обстояли иначе. Он бегали и жали всех, он хоть и был редкостным занудой, но некая справедливость для нас всё же существовала.

Я видел, как на турник взбирались хилые Ветраш, Аня, Коряго и Лакусь, силясь в конвульсивных попытках подтянуться хотя бы раз, и меня грела мысль, что я запросто смогу отмудохать всех их вместе взятых.

«Фазаны» не любили Лёву, а он подобно Вере крестил на право и на лево.

«Физо» с прапором Станковичем было неизменным уже несколько лет: пробежка вокруг части.

Огибая, как мне ранее казалось, эту небольшую базу, я воочию убедился в обратном. Масштабы были велики. К части прилегало огромное количество складов, огражденных таким же бетонным забором, тянувшимся от КПП, вплоть до следующей станции метро.

Мы бежали рысцой. Прапор особо не подгонял и бежал вместе с нами.

В итоге на один круг мы тратили около часа и возвращались в расположение мокрыми и обессиленными.

***

«Дедовщина» крепчала. В столовой мы едва успевали закинуть две ложки пайка, как Кесарь командовал «встать вторая рота». Ели с большего только в обед, когда в столовую с нами шёл Вера, либо Студень, либо Станок. Завтракали торопясь, а на ужин не везло последней пятёрке из длинной ротной очереди. Все мы быстро раздевались и кто медлил с этим делом, лишался пайка, вставая последним в строй. Больше всех не везло медлительному Ранко и Сташевскому, который за эти месяцы похудел до неузнаваемости, потеряв все свои мышцы и превратившись в дохлый скелет с обвисшей кожей, раздолбаю Игнатюку и Чучваге. Жутко было смотреть, как они в надежде ухватить свой кусок, последними садились за стол и Кесарь обрывал трапезу громогласной командой «закончить ужин». Давясь на ходу крошками, Игнат запихивал хлеб за две щеки, занося поднос к отстойнику, Сташевского трясло от злости, а у Ранки наворачивались слёзы. В роте они ко всему под неустанным контролем того же Кесаря хавали «бутеры»: на толстый кусок хлеба он намазывал густой слой зубной пасты и заставлял их давиться этой отравой.

— Не хватает, да? Ещё раз я увижу кого-нибудь запихивающим в пиздак еду после моей команды, на костях «бутеры» жрать будете!

Официально мы не курили уже больше двух недель, но иногда всё же удосуживались выкурить на скорую одну сигарету на пятерых, а то и более. «Цыганочка», нынче была в моде.